Германия с иголочки
Елизавета ЧУХАРОВА
Принять участие в семинаре под патронатом Эгона Бара — большая честь. Я не знаю никого из Северной Осетии среди участников программы, кто за многие годы был в их числе, кроме меня. И пусть это звучит нескромно, но мне невероятно приятно оказаться среди тех, кого признали достойным развивать российско-германские отношения.
В этом месяце мне пришлось выбирать, по какому поводу ехать в Германию. У меня там накладывались друг на друга два мероприятия: программа для стипендиатов Эгона Бара и конгресс феминисток. Плюсы конгресса феминисток — десять дней вместо недели, четыре города вместо трёх, больше свободного времени. Минусы — волосатые бабы, посещение спектаклей с элементами йоги и медитации и невозможность сохранять серьёзное лицо во время всего этого фрик-парада. Тридцатилетие падение Берлинской стены на фоне этого выглядело куда серьёзнее. И я решилась.
Возможно, кто-то из читателей не знает, кто такой Эгон Бар. К своему стыду, я, как человек, который очень не любит историю, тоже не знала. Но в российско-германских отношениях он сыграл важнейшую роль: он начал политическую карьеру с поста советника министра в конце 1960-х годов и вскоре стал автором концепции «изменений путем сближения», которая предполагала сближение ФРГ с СССР и другими социалистическими странами и привела к разрядке в отношениях между ФРГ, ГДР и СССР.
Семинар под патронатом Эгона Бара ежегодно организуется московским офисом Фонда Фридриха Эберта и даёт участникам возможность «погрузиться» в германо-российские отношения, сформировать свою позицию, используя новую информацию и приобретённые знания. Целью программы является расширение знаний о европейско-российских отношениях и политическом контексте, на фоне которого они развиваются. Особое внимание уделяется социальной и экономической политике, демократии и гражданскому обществу, а также внешней политике и политике безопасности.
За пять дней семинара Эгона Бара мы обсудили структурные изменения в экономике, политике и обществе, произошедшие после падения Берлинской стены. В немецкой столице, Лейпциге и Дрездене мы поговорили об истоках современных проблем и шансах для их решения, сравнили трансформационные процессы в России и Германии.
Как эффективно противостоять правому популизму и правому экстремизму? Как формируется политика памяти в Саксонии? Какое влияние на сегодняшний день имеют структурные изменения 1990-х годов и какие существуют стратегии для второй структурной перестройки в регионе, затрагивающей отказ от угольной энергетики и процесс детализации? Участники семинара осознали, насколько похожи между собой истории ГДР и Советского Союза, как отличается мышление старшего поколения и молодых людей в Восточной Германии и России.
Отношения между западными и восточными немцами оказались намного сложнее, чем казалось мне, «неспециалисту». Это разделение существовало ещё задолго до разделения Германии и не прекратилось сейчас. Я спрашивала западных немцев о том, как они представляют себе восточных. «Дурачок», «ленивый», «агрессивный», «фашист» — вот лишь неполный список характеристик, которые мне пришлось услышать.
Разделение Германии на ГДР и ФРГ усугубило проблемы в их отношениях. Это было особенно заметно даже в отношении к женщине. Если в ФРГ даже в двадцатом веке активно развивалась концепция «трёх К», предложенная еще кайзером Вильгельмом («Киндер», «Кюхе», «Кирхе» — дети, кухня, церковь), а работать женщина вплоть до восьмидесятых в ФРГ могла лишь с письменного разрешения мужа, то в ГДР из-за более сложного социально-материального положения женщинам сразу же после войны приходилось работать наравне с мужчинами. Это отложило свой отпечаток на всё кругом: в ГДР были детские сады и ясли, а сами женщины были более эмансипированные и финансово независимые. Сейчас бывшая ФРГ стремится к тому же самому, однако соответствующего опыта у неё нет.
Но одним из главных различий между Востоком и Западом в Германии сейчас является отношение к нацизму. В последние годы неонацизм становится всё более популярным на Востоке. И речь идёт не о молодёжной субкультуре, а о политике. С каждым годом всё больше процентов в бундестаге и в ландтагах (региональные парламенты) занимают представители партии «Альтернатива для Германии». Это ультраправая немецкая националистическая антифеминистская и исламофобная партия, которая набирает обороты.
Параллельно существуют и другие организации, проповедующие нацизм. Некоторые — открыто. Другие — завуалированно. В то же время происходят погромы синагог, и евреи, с которыми мы встречались, рассказывают, что они не могли предположить, что спустя всего лишь семьдесят лет евреям в Германии вновь будет опасно жить. У нас было несколько встреч с немецкими политиками федерального и регионального уровней. Все они выражали свою обеспокоенность ростом популярности «АДГ» и говорили о том, что это одна из партий, с которой лично они никогда не будут иметь дела.
Тем не менее «АДГ» существует, развивается и имеет почти четверть мест в бундестаге. Подобные ситуации складываются в Венгрии и в Польше. А начиналось всё очень мирно: изначально «АДГ» лишь ратовала за права коренного населения и призывала отказаться от евро в пользу своей валюты. Лично мне страшнее всего от того, что, как это ни парадоксально, такие «АДГ» могут возникнуть и в России, и в Осетии. И там, и там всячески подчеркивается важность собственного пути развития и говорится о недопустимости глобализации. В результате мы можем вырастить поколение неонацистов, закрытых для приятия других культур.
Это была далеко не первая моя поездка в Германию. Однако так глубоко в её жизнь мы окунулись впервые. Стипендиатами были также политики и учёные из Германии, которые много и подробно рассказывали обо всём: и о том, почему в Германии почти нет красивых женщин, и о том, какие удобно и неудобно задавать про фашизм вопросы, и о том, как в Германии вылечить простуду.
Если с женщинами и фашизмом всё было более-менее понятно изначально, то немецкая медицина меня удивила. По словам наших стипендиатов, записаться на приём к врачу очень сложно. Иногда нужно ждать несколько дней, а то и несколько месяцев. Одна девушка рассказывала, что как раз в ноябре подойдёт ее очередь к окулисту — она ждёт её с мая. Попадая к врачу с банальной простудой, на какое-то особенное лечение рассчитывать тоже не стоит. Чаще всего, несмотря на температуру, выписывают прогулки на свежем воздухе и мороженое — чтобы обезболить горло.
Помимо приобретения практических навыков жизни в Германии, мы знакомились и с её достопримечательностями, причём весьма помпезно. В первый день в Берлине мы посетили Рейхстаг. Наверное, это какое-то сакральное место для всех жителей нашей страны, которое чувствуется гораздо более русским, чем немецким. В здание рейхстага, в котором сейчас собирается действующий законодательный орган Германии, мы попали необычным путем — подземным, войдя в какое-то абсолютно неприметное здание в паре кварталов от него.
Коридоры, ведущие от этого неприметного здания вглубь святой святых всея Германии, заслуживают отдельного описания. Это не узкие проходы с однотипными горящими лампами по бокам и камерами видеонаблюдения. Это психоделический пассаж с жёлтым лёд-освещением, создающим иллюзию бесконечности.
На самой крыше можно увидеть только две надписи на русском — «Макаров» и «Астрахань». Самый смак находится в тех кабинетах, которые нынче занимают депутаты бундестага. Разумеется, там много нецензурных: когда солдаты отличались особой любовью к высокому слогу?.. А перед входом в кабинет Ангелы Меркель висит философское «Что посеешь, то и пожнёшь». Рейхстаг можно считать отличной обзорной площадкой: с него открывается отличный вид на все четыре стороны. Вот только обычный турист просто так туда попасть не сможет: это возможно лишь по записи заранее, через Интернет.
Отдельно нужно отметить кулинарную программу, которую для нас подготовили организаторы. Если во время обычных семинаров и тренингов обеды-ужины, как правило, проходят в ресторанах при гостиницах, то здесь нас каждый раз стремились удивить. Итальянские траттории, немецкие традиционные и даже вегетарианские — каждый раз это было что-то новое. Особого упоминания заслуживает «Ауэрбах Келлер» в Лейпциге. Он чрезвычайно популярен среди туристов, а в одном из американских обзоров он вошёл в пятёрку самых известных ресторанов мира.
Легенда гласит, что во время своей учёбы в Лейпциге в 1765-1768 годах Гёте частенько заглядывал в «Погреб Ауэрбаха» и слышал древнюю легенду о том, что здесь известный чернокнижник Иоганн Фауст проскакал по лестнице к выходу на улицу верхом на большой бочке, и такое дело не обошлось без помощи дьявола. Эта история и это место настолько впечатлили Гёте, что «Погреб Ауэрбаха» стал местом действия первой части его трагедии «Фауст».
Один раз мы были в ресторане сорбской кухни. Да-да, обратите внимание, что речь идет не о сербах, а именно о сорбах — маленьком западнославянском этносе, живущем на границе с Чехией. Лично мне про них известно немногое. Разве что только то, что говорят они на верхнелужском языке, на который дублируются все надписи в городе и даже объявления в поездах. Сорбы, как и полагается потомкам славян, встретили нас в буквальном смысле хлебом и солью. Накормили тоже вкусно: котлетами из оленины и какой-то дичью. То есть не чем-то странным, а буквально, какой-то уткой.
Сама же аутентичная немецкая кухня — на любителя. Мясо, подлива, картофельное пюре в шариках, тушёная со свеклой капуста. Просто и по-домашнему. Один раз нас кормили немецкой пиццей. Это, разумеется, не чисто немецкое блюдо, а синтез немецкой, французской и итальянской кухни. Считается, что немецкая пицца — это блюдо, придуманное фламандцами. Оно представляет собой тончайшую основу и много мяса сверху. Впрочем, сытно и вкусно.
А вот немецкое пиво совершенно не впечатлило. Даже сами немцы говорили, что в отличие от чешского, которое вкусное везде и всегда, немецкое — на любителя. Надо знать те сорта, которые подходят лично тебе, и всё время просить только их. Впрочем, страдают в Германии от этого не очень: после второго бокала пиво приедается и становится гораздо более гуманным.
В Радеберге мы встречались в Ратуше с местным мэром. Он рассказал, что пару месяцев назад его выбрали 96 процентов избирателей. Впрочем, это неудивительно, потому что конкурентов у него на выборах не было. В мэрию Радеберга люди приходят с теми же проблемами, что и у нас, рассказал нам мэр. Они просят сделать пешеходные дорожки около панельных домов на окраине города, требуют укротить буйных соседей и жалуются на запах от свалки. Эта жалоба, тем не менее, не подтвердилась: резким запахом, мешающим спать, оказался запах навоза с полей.
«На каждом нашем заседании есть обязательный пункт — вопросы граждан, — рассказал герр мэр. — Однако наши жители предпочитают решать вопросы неофициально и обращаются в мэрию в неположенное для этого время. Тем не менее, на заседаниях тоже звучат вопросы. Правда, это одни и те же вопросы, которые приходят задавать одни и те же люди. А вот общественная комиссия по озеленению города, которая выбирает, где и какие цветы высадить, у нас собирает обычно на обсуждении человек пятьдесят».
В каждой земле Германии свои правила выборов в муниципалитет. В некоторых нельзя баллотироваться, если ты проживаешь в этом городе. В предвыборной компании этого года один из кандидатов обещал, что обязательно переедет туда вместе со своей женой, если его выберут. А вот в Баварии, например, наоборот, на выборы не допустят, если ты живёшь в этом городе менее 25 лет.
Кроме прочего, мы посетили и еще один маленький город Бауцен. Это как раз тот город, в котором живут сорбы, но прославился он совсем не ими. Бауцен — это немецкая бутырка. Сначала там была тюрьма для врагов национал-социалистов, когда у власти был всем нам хорошо знакомый фюрер с усиками, а затем тюрьма штази — КГБ Восточной Германии для политических преступников. Политические преступники Германии — такие же, как и в других странах. В основном, это люди, которые пытались бежать из одной части Берлина в другую, в большинстве случаев — из-за любви. За такие попытки их могли осудить на шесть лет, на восемь, а то и больше, если находили отягчающие обстоятельства. Особо известны среди узников Бауцена двое — Юлиус Фучик, автор книги «Репортаж с петлей на шее» и Эрнст Тельман — лидер немецких коммунистов.
Условия содержания в Бауцене были чрезвычайно жёсткими. Нужно было весь день работать, разговаривать ни с кем было нельзя, душ — раз в две недели. Тем не менее, когда в здании тюрьмы создавался мемориал, найти свидетельств того, что здесь пытали людей, не удалось. Пытки носили в основном, психологический характер. В карцере, например, куда можно было попасть за малейшую провинность, туалет был закрыт отдельно от камеры. Заключённым приходилось буквально молить охранников, чтобы они их пустили вовнутрь. Те обычно реагировали на просьбы приблизительно часа через полтора после их начала.
За всю историю существования Бауцена, сбежать из неё смог только один человек. Как в «Побеге из Шоушенка», парень несколько лет пробивал подручными инструментами ход наружу: ему повезло, что он сидел в угловой камере. Тюрьму он покинул в четыре утра и чудом не попался на глаза охране. По его расчётам, он должен был бежать через леса в сторону Чехии, которая находится всего лишь в двадцати километрах. Однако что-то пошло не так, и он двинулся в другую сторону. Он бежал десять дней, и его преследовали три тысячи человек, которые в итоге его настигли. За побег ему добавили еще несколько лет заключения.
Сейчас тюрьма в Бауцене стала своеобразным немецким символом нарушения прав человека в государственных масштабах. Конечно, немцы драматизируют: по сравнению с советскими лагерями условия содержания в Бауцене были практически курортные. Но это не отменяет главного: люди лишались свободы лишь за своё несогласие с политической линией государства.
В свободное время мы вспоминали много анекдотов. Вот лишь один из них.
«Сотрудник штази спрашивает прохожего на улице:
— Как Вы оцениваете политическую ситуацию в стране?
— Я думаю...
— Достаточно. Вы арестованы».
Кроме всяких серьёзных наблюдений о политике Германии и участия в дискуссиях на разные важные темы, много было у нас и наблюдений несерьёзных. Например, несмотря на начало ноября, в Германии уже были наряжены ёлки, в том числе, и на центральных площадях. А любовь немцев к нудизму проявилась в отеле Дрездена, где душевая кабина расположена прямо посреди комнаты с видом на одну из центральных площадей.
Главный дрезденский сувенир — рождественский пирог — я так и не привезла во Владикавказ. Килограммовое лакомство просто-напросто не поместилось бы в мой рюкзак. А вот санкционные сосиски пришлось взять. Одна моя подруга говорит, что маринад от них можно использовать в качестве духов, настолько он ароматный!
Ну и в заключение ещё один анекдот.
«— Мужики — в деревне немцы!
— В городе тоже немцы!
— Везде немцы!
— Валить надо из этой Германии...»