Жанна Цаллагова: «Для нас главное — общение»
Елизавета ЧУХАРОВА
Директор Центра реабилитации инвалидов с нарушениями опорно-двигательного аппарата Жанна Цаллагова рассказывает о том, как живётся людям на двух колёсах.
— Ваш центр сильно отличается от многих учреждений наличием «доступной среды», о которой много говорят, но которая на практике мало где существует. Он — единственный? И подготовлен для приёма инвалидов у нас в республике?
— Думаю, что да. Если мы будем говорить о полной доступности, то, наверное, даже не только в республике, но и на Кавказе. Это то место, где человек в инвалидной коляске полностью адаптирован. Здесь нет ни одного места, куда он не сможет зайти. Здесь нет ни одного места, где человек не сможет увидеть или услышать чего-нибудь, потому что этот центр адаптирован и для слабослышащих, и для слабовидящих. Другими словами, центр оборудован не только для людей в инвалидных колясках, но и в целом для маломобильных людей.
— Когда вы его только создавали, какие задачи вы ставили перед собой?
— Основная задача нашего центра была — не только дать медицинскую реабилитацию, у нас хватает таких центров, больниц, поликлиник. Основная же задача у меня была социально-психологическая. Жизнь делится до травмы и после. Моя задача заключалась в том, когда человек оказывается по эту сторону, чтобы он не у стены упал и остался, а начал двигаться, чтобы человек, получивший травму, имел возможность идти дальше по жизни. Мы же понимаем, что жизнь заканчивается не тогда, когда мы перестаём ходить. Жизнь заканчивается тогда, когда человек умирает. Ты должен делать какой-то вывод и идти дальше.
— И какие выводы сделали вы?
— Я недавно поняла, что когда вы, здоровые люди, видите людей в инвалидных колясках, вы испытываете чувство жалости. Но человек живёт не ради того, чтобы хлопать руками и двигать глазами, а исключительно с помощью души. И пока эта душа есть, она даёт свет и из некрасивого человека делает красивого. Если души нет, мы видим все его изъяны: некрасивые глаза, неправильной формы нос. А когда душа есть, когда она открытая, то вы, здоровые люди, видите что-то другое. Девочка, совсем обездвиженная, а парень на ней женится, у них рождается ребёнок, они живут счастливо.
Люди недоумевают. Они не понимают, как такое может быть?! Она же не двигается, она же не разговаривает! А вы бы посмотрели в глаза этого мужчины. Они так горят! Мне всегда казалось, что внешние факторы играют какую-то роль хотя бы во время знакомства. Есть же старая фраза: встречают по одёжке, провожают по уму. Я получила травму в советское время, когда не было Интернета. Мы с мужем познакомились, потому что лично встретились. Он увидел меня сидевшей в коляске. А сейчас в век Интернета люди общаются и не знают правду о том, с кем они общаются. Но они настолько глубоко в общение входят, что остальное уже становится не так важно, другая сторона видит тебя в другом свете. И когда появляется виртуальная точка соприкосновения, потом, когда они встречаются, этот человек уже не видит того, что он увидел бы до общения в Интернете. Так что, сегодня всё поменялось.
— Раньше инвалидам было намного сложнее?
— В СССР к инвалидам было совсем другое отношение. Я получила травму, будучи студенткой. Жила здесь, в центре, на улице Томаева, а моя тётя жила в районе Осетинского театра. И я часто к ней в гости ходила пешком. И в районе сухого русла я часто встречала парня, который сидел в инвалидной коляске. В моём понимании это был инопланетянин. В СССР, который прошёл такую страшную войну, и где было столько инвалидов, мы их не видели, мы их не знали. В СССР был культ здоровой нации. Почему-то не понимали того, что у людей бывают травмы. Человек родился здоровым. Он генетически здоров! Это не заболевание. Сегодня, когда вы видите человека в коляске, вы смотрите на него абсолютно нормально. Единственное, можете предложить свою помощь. Поэтому сегодня инвалидам стало жить намного легче.
— Насколько сложно было найти сотрудников для вашего центра?
— У меня в основном работают «люди». У нас нет такого «больной» и «работник». Мы относимся к каждому так, словно он пришёл домой. Не должно быть так, что он пришёл из дома в больницу. Все наши сотрудники обязательно улыбаются. С нами можно поговорить на любую тему. Ты здоровый человек и за доли секунды ты становишься инвалидом. Это очень страшно. И это психологически бьёт очень сильно. И если нас ещё и со стороны бить, то мы можем из этого состояния не выйти и там остаться. Поэтому мы делаем всё, чтобы человек не прочувствовал этого натиска, этого давления. На сегодняшний день пока все довольны. Довольны и сотрудники, и люди, приходящие сюда. Сейчас мы начали ещё дополнительно брать людей преклонного возраста. Потому что они тоже остаются за гранью, предоставленные сами себе. Поликлиника — это поликлиника. А для нас главное — общение.
— Как вы можете оценить инфраструктуру для инвалидов в республике?
— Когда вы не давите на нас жалостью, нам легче бывает из этого состояния выходить. Но, допустим, мы уже вышли. Мы где оказываемся? Инфраструктура! В Советском Союзе инвалидов не было, поэтому мы все дома строили с высокими цокольными этажами, с огромным количеством лестниц. Найдите мне магазин, где не будет лестниц, найдите мне поликлинику, где не будет лестниц. Этого всего не было.
К счастью, сегодня это решается. Но на протяжении долгих лет всего Советского Союза эти вопросы не то что не решались, а усугублялись. Дома строились всё выше и выше, отдаляясь от нас всё дальше и дальше. Сегодня, к великому счастью, могу похвастаться: Осетия на Кавказе лидирует в плане доступности.
Сегодня мы остановились на том, что будут строиться дома, где на первых этажах всегда будут строиться квартиры для людей в колясках. Потому что, к сожалению, машин всё больше, соблазнов всё больше, колясочников всё больше. Мы не идём на спад. Я получила травму в 83-м году. Это была сенсация. Студентка, 22 года. Меня привезли в больницу — это была сенсация. На меня ходили смотреть, потому что тогда не было того, что сейчас. Не было столько машин, никаких войн не было — была спокойная жизнь. А сегодня? А сегодня мы практически каждый день видим одну аварию, в которой люди либо погибают, либо становятся инвалидами.
— Как у нас обстоят дела с трудоустройством инвалидов?
— Когда я поднимала вопрос с трудоустройством инвалидов, я обзванивала все республики. Кое-где мне отвечали: «Ой, у нас здоровым-то негде работать». К счастью, в Осетии так никогда не отвечали. Наши инвалиды работают в МЧС операторами. Они сидят, принимают звонки. МЧС создали им абсолютно все доступные условия. В расчётно-кассовых центрах работают колясочники. У нас есть бухгалтера, экономисты-колясочники. В Беслане у нас один работает в Доме культуры. Немало колясочников у нас работает в частном бизнесе.
— А удалённая работа популярна?
— Сегодня мы уже вышли на тот уровень, что хотим больше общественной жизнью жить. Всё-таки удалённая работа больше подходит для людей преклонного возраста и для тех, у кого тяжёлые травмы. Есть такие, которым трудно даже сидеть в коляске. Но у большинства есть потребность утром вставать, идти на работу, весь день находиться в коллективе и вечером уходить. Я на работу прихожу самая первая, а ухожу — самая последняя. И мне это не в нагрузку, мне это в удовольствие.
— Когда-то я писала материал о трудоустройстве инвалидов, и в Комитете занятости мне сказали, что вакансии для инвалидов у них есть, но инвалиды сами не хотят работать.
— Инвалиды не «не хотят» работать. У них нет такой возможности. Иногда ко мне обращаются организации, которые хотят взять на работу инвалида, а я ничем не могу им помочь. Многие не могут каждый день выходить. Когда мы создадим условия, переведём их в те квартиры, из которых они смогут выходить, пустим транспорт, который сможет доставлять их на работу, таких, кто «не хочет» работать, просто не будет! У меня, допустим, есть возможность выходить, хотя она появилась очень поздно. С 1995-о года мой муж и мой брат носили меня на руках поочерёдно. Спускали с четвёртого этажа, потом поднимали обратно. Я на квартире адаптированной живу восемь лет. А работаю — с 1995-го года. Но остановить меня было нереально, потому что я уже закрутилась.
— Как, по вашим ощущениям, к колясочникам в Осетии относятся незнакомые им люди?
— Мне бы хотелось обратиться к людям: когда вы видите человека в коляске или другого инвалида, не делайте удивлённые лица. Вы думаете, мы вас не замечаем? Мы вас замечаем! Мы вас видим боковым зрением. И это бывает больно. Привыкните к тому, что мы настоящие, такие же, как и вы, люди. Просто вы ходите — мы сидим, вы видите — они не видят, вы слышите — они не слышат. Но у всех у нас есть своё мироощущение. Спросите у слепого — и он вас опишет. С чем это связано? Они чувствуют!