— Павел Александрович, известно, что подведение итогов общественных дискуссий случится несколько позже, но было бы интересно уже сейчас услышать о том, что будет дальше. Насколько североосетинская Стратегия жизнеспособна в постоянно меняющихся реалиях? К примеру, когда формировался документ, никто не предполагал, что произойдёт консервация завода «Электроцинк». Повлияет ли это обстоятельство каким-то образом на содержание документа?

— Конечно, повлияет. Но речь идёт не о консервации, речь идёт о перепрофилировании предприятия. На сегодня параметры перепрофилирования непонятны. В зависимости от того, какое решение будет принято акционерами и руководством республики, будут перестраиваться и пункты Стратегии. В документах, которые мы сегодня согласовываем с исполнительной властью, этот нюанс учитывается. Мы понимаем, что это масштабные производственные площади, что они нуждаются в рекультивации, но говорить о конкретике пока рано. В этой связи хотел бы призвать предпринимателей Северной Осетии нанимать работников «Электроцинка» в приоритетном порядке.

— Уточню: вопросы ликвидации накопленного экологического ущерба отражены в Стратегии?

— Эти положения есть и в Стратегии, и в программах. Более того, есть уже конкретные публично озвученные планы. Если говорить про Унальское хвостохранилище, то сроки рекультивации — 2019–2020 годы. Определены сроки и по ликвидации Фиагдонского хвостохранилища. В этом большая заслуга Министерства природных ресурсов и экологии Северной Осетии.

— Начиная нашу беседу с производственного сектора, логично было бы выяснить: почему в ходе общественных дискуссий мы не рассматривали промышленный кластер?

— Объясню: у нас есть ещё ряд программ, находящихся в стадии формирования. Это развитие спорта, молодёжная политика, промышленность. Отдельной позицией идёт программа по поддержке слабозащищённых слоёв населения: пенсионеры, инвалиды, малоимущие, дети, оставшиеся без попечения родителей, бывшие заключённые, нуждающиеся в социальной адаптации… Общественные обсуждения мы начали с тех, которые более понятны, причём некоторые, как программа развития туризма, уже работают. В полный рост идёт работа по Мамисону, по горной Дигории. Сняты ограничения для посещения ряда районов Северной Осетии иностранными туристами. То, что можно сделать согласно дорожной карте здесь и сейчас, без внесения изменений в бюджет, мы берём и делаем.

— Не означает ли это, что вы делаете основную ставку на туризм? И будут ли слушаться те направления, о которых вы сказали выше?

— Нет, это не означает, что мы делаем ставку только на туризм, но это один из приоритетных проектов. Другие программы будем тоже заслушивать, но позже. Что касается промышленности, то это тема довольно сложная. Есть ряд предприятий, которые фактически простаивают. Производственные фонды разрушены. Инфраструктура к ним тоже разрушена. Ещё учитываем то, что Кавказ имеет сложную репутацию в глазах инвесторов. Поэтому необходимо изыскивать собственные резервы, находить якорных игроков. С одним из таких — ООО ВТЦ «Баспик» мы проработали программу «Старт 2», в которую входят 8 проектов.

Они хорошо просчитаны: прописаны роли республики, федерального центра, самого предприятия. Это отдельный промышленный блок, где есть инвестиционные фонды, отлажена система работы с персоналом. Получив государственную поддержку, «Баспик» может обеспечить развитие не только самого себя, но и ряда других предприятий. Это путь в разы более простой и быстрый, нежели попытка привести на имеющийся у нас производственный фонд некоего внешнего инвестора. Я изначально говорил, что приоритетом развития должны быть местные компании, которые понимают сложившиеся реалии. С ними нужно взаимодействовать. Если государство относится к предприятию более внимательно, стимулирует сбыт, предоставляет льготные кредиты, помогает в поиске партнёров, то оно может взять на себя роль якорного и вытянуть все остальные.

— Теперь перейдём к основным вопросам. Общественные дискуссии завершены, по крайней мере, в этом году. Довольны ли Вы их проведением? Если отделить зерна от плевел, есть что добавить в документ?

— Официально итоги мы ещё не подводили, но, если говорить широко, то практически по каждому направлению мы получали предложения от граждан. Это важно. Это означает, что люди хотят участвовать в развитии экономики, культуры и т.д. Идентифицируют себя и с документом, и с векторами, которые обозначены. На всех встречах высказывались идеи, велись достаточно заинтересованные обсуждения. Каждое предложение вполне разумное, но его надо проанализировать и, главное, просчитать. Или продумать.

— Как по-Вашему, какое направление более адекватно? И где легче достичь результата?

— С точки зрения очевидности, наверное, туризм. Это направление уже обсуждается в республике лет так двадцать. Лакмусом для развития туризма будет следующий туристический сезон. Нужно, чтобы места показа были хорошо обустроены, должен появиться туристический портал, должен появиться туристический бренд у республики, туристский информационный центр. По-другому должны заработать и местные рыночные игроки. Но результатов мы ожидаем по всем направлениям, не только по туризму. Один раз в квартал будем публично отчитываться по проделанной работе. В каждой программе есть контрольные точки, есть сроки, имена и фамилии ответственных за их прохождение. Ближайшая установочная встреча — в конце марта. С присутствием ответственных лиц.

— Павел Александрович, есть ли единый подход к формированию Стратегии регионов? Ведь не только Северная Осетия озабочена созданием такого документа?

— Есть федеральный закон о стратегическом планировании, который обязывает каждый субъект иметь Стратегию развития. Если посмотреть ретроспективно, то у каждого региона они были, в каком-то виде. Документ эфемерный, малопонятный, не для всех, который должен тайным образом влиять на то, как развивается регион или республика. Сейчас подход принципиально другой, и это было изначальное решение Главы РСО-Алания Вячеслава Битарова. Думаю, что это лучшая практика на уровне субъектов по целому ряду причин. Во-первых, на этапе разработки Стратегии был сформирован механизм реализации — Агентство развития. Во-вторых, в органы госвласти внедряются инструменты проектного управления, что позволяет фиксировать персонифицированный результат. Имею ввиду проектный подход: разрабатывается дорожная карта с задачами, датами, фамилиями.

— Все регионы пошли по такому пути?

— Нет. Но мы очень активные, и мы действительно хотим ближайшего развития республики. И понимаем, что мы для этого делаем. Механизм для реализации создаёт сам субъект. Проектный офис как механизм реализации Стратегии в том виде, как мы его сделали, это наше ноу-хау. Стратегии писались и раньше. Но пока нет механизма реализации, то Стратегия, как мы с вами уже сказали, документ малопонятный и втайне хранящийся. Стратегия — это документ «за все хорошее против всего плохого». Очень важны программы, потому что это детальный план, конкретика. Внутри этой программы есть колоссальное количество ответственных лиц. И каждое из них отвечает за конкретное действие. Для успешного результата должна быть мотивация достижения. И она заключается не только в денежном поощрении.

— Не считаете, что создание Стратегии — это некий возврат к советской системе планирования?

— От планирования никто никуда не уходил. Важна эффективность этого планирования. Была мощнейшая структура — Госплан. Пятилетка — это пример мегапроекта. Перезапуск системы связан с необходимостью более эффективного использования государственных средств. Деньги выделяются не просто на какой-то социальный объект, а на тот объект, который будет способствовать развитию региона. Каждый регион должен понимать свои точки роста.

— 2030 — не слишком ли далёкая перспектива? Это не советская пятилетка и не нынешняя бюджетная трёхлетка.

— Это хороший горизонт. В условиях сравнительной неопределённости планировать нужно обязательно.

— Поначалу складывалось впечатление, что местные чиновники не совсем понимали те цели и задачи, о которых вы говорили. Но работа над созданием и реализацией Стратегии — это прежде всего командная работа. Удалось создать команду?

— Ситуация коренным образом изменилась. Сегодня у нас отличная команда. Вопросы постоянно возникают, и мы их решаем совместно. Есть очень ясное понимание, и прежде всего, у руководства республики, системы взаимодействия. Это очень важно. Стратегия — всерьёз и надолго. И механизм реализации, который определён, тоже всерьёз и надолго. Могут быть другие люди, может что-то меняться, но механизм должен работать. И то, что мы сделали за год, нельзя не отметить. Не могу сказать, что всем доволен. Все только начинается. Давайте посмотрим.

— Бонусов добавили и общественные дискуссии. Очень верный формат выбран. Когда же будет утверждена окончательная редакция документа? Доля допустимой погрешности? Трансформация в силу обстоятельств?

— Думаю, что парламент утвердит Стратегию в первом квартале 2019 года. Но это живой документ. Нет задачи — создать супердокумент. Да у нас и не получится (смеется). Есть задача получить суперрезультат в реальной жизни. Не будет той точки во времени, когда я смогу себе сказать, что сделал всё, теперь все программы написаны, и теперь всё чудесно. Так никогда не будет. А как будет? Принятие будет достаточно формальным, ведь работа по программам уже идёт и будет продолжаться. Сегодняшний период я бы определил, как период тестового запуска. И это надо осознавать. Раньше Северная Осетия так не работала. Сегодня всю деятельность по программам курирует лично Глава республики и, понятно, что он ожидает конкретного, видимого «на улице» результата. Мне все настроены так же. Сейчас важно запустить процесс, отработать синхронизировать механизмы согласования с госпрограммами, выбрать правильный темп, не жертвовать качеством, не давать пустых обещаний, быть честными с собой.

— Наверное, самый ключевой вопрос. Как обычный гражданин почувствует, что Стратегия работает?

— Есть очень хороший инструмент, который хотелось бы запустить в республике. Это индекс социального развития (Social Progress Index). Это разработка профессора Оксфордского университета, которая сейчас используется на страновом уровне. Что для простого гражданина означает объём валового регионального продукта? Что для гражданина означает прирост уровня промышленного производства и т.д.? Непонятно. Социальное развитие должно измеряться по-другому. Мы бы хотели внедрить её на уровне региона. Кратко скажу, что есть три основных блока: безопасность, условия для развития и возможности — всего 52 параметра. Методологию адаптируем под регион, а потом выясним мнения людей, экспертов, обратим внимание на статистику. Надеюсь, что в первой половине следующего года мы это сделаем. Критически важно: мы должны понимать: хорошо то, что мы делаем или нет.

Вы спросили, какова доля допустимой погрешности. На сегодня Глава ставит перед нами задачу не допускать абсолютно никаких отклонений от программ.

— Не могу не спросить по судьбу СМИ. На общественной площадке Вы сказали, что в отношении СМИ должен быть отдельный проект.

— Обязательно надо говорить о насыщении медиарынка профессиональными кадрами. Второе — формирование медиапространства, создание благоприятной инфраструктуры для реализации профессионалами своих умений и навыков. Мое предложение — разработка отдельной программы по СМИ в контексте Стратегии развития.

Хочу воспользоваться возможностью и поздравить читателей с наступающим Новом годом! Пусть в каждом доме будет мир, благополучие и счастье!

Тамара БУНТУРИ