Жизнь в искусстве
Тамерлан ТЕХОВ

Настоящим творческим подвигом можно назвать реализацию уникального проекта «Азанбек Джанаев. Жизнь в искусстве», идейным вдохновителем которого выступил председатель Благотворительного фонда культуры имени Азанбека Джанаева, руководитель группы авторов-составителей Заур Джанаев.
Совместно с Институтом национального развития им. Царазон Ас-Багатара и Художественным музеем им. Махарбека Туганова его фонд представил широкой общественности летопись жизни и творчества народного художника РСФСР Азанбека Джанаева. Причём роскошный альбом, изданный в Санкт-Петербурге, позиционируется как «книга первая», что свидетельствует о намерении всестороннего охвата масштаба личности, чьё 100-летие отмечалось в прошлом году.
Богатый материал о мировоззрении художника, краткое искусствоведческое толкование его художественных произведений дополняется воспоминаниями близко знавших его людей и поклонников мощного и неординарного таланта. Ценно и то, что впервые в литературный и искусствоведческий оборот введены не публиковавшиеся ранее материалы из личного архива профессора Георгия Джанаева (его замысел по изданию книги и осуществили благодарные потомки), заслуженного художника РСО-А Руслана Джанаева и народного художника России, действительного члена Российской академии художеств Владимира Переяславца.
Отзываясь о Рафаэле, Огюст Роден в своих «Беседах об искусстве» говорил, что главное его достоинство — это выражение светлой утончённости души, глядящей на мир глазами художника, управляющей его рукой; это любовь, которая, кажется, изливается из его сердца на всю природу. Эти мысли сполна соотносимы с творчеством Азанбека Джанаева, с его любовью к человеку, которого он мог нарисовать со спины так, чтобы угадывалась его национальность. Высший пилотаж, при определённых обстоятельствах перекидывавшийся и на его талант, как режиссёра.
Во всяком случае, на режиссёрский факультет Всероссийского государственного института кинематографии (ВГИКа) его приняли сразу на четвёртый курс, в мастерскую именитого Сергея Герасимова! Его фильм «Осетинская легенда», снятый на одержимом энтузиазме, стал одной из жемчужин всесоюзного проката, был закуплен десятком стран Ближнего Востока, Азии и Европы. Но условия для развития его успехов в кинематографии не были созданы, также, как и не было полноценной возможности для раскрытия таланта скульптора. Все скульптурные композиции Азанбека Джанаева, к слову, специалисты относят к объёмной монументальной графике — редкой способности перенесения настенного изображения на сложные трёхмерные композиции. Тем не менее, во всей Осетии так и не нашлось места для установки хотя бы одного из его монументальных шедевров...
Вышеупомянутый Владимир Переяславец — близкий друг и одноклассник Азанбека Васильевича вспоминал, что тот преклонялся перед Микеланджело и даже засыпал в позе скульптур этого гения. Но талант на то и талант, чтобы не стать механическим подражателем кому бы то ни было. Впитав всё лучшее от Микеланджело и многих других основоположников современного изобразительного искусства, верному сыну Осетии удалось создать не имеющее аналогов композиционное построение многоуровневых полотен с яркой укоренённостью в национальной культурной традиции, благодаря чему и появились его великолепные иллюстрации к Нартовскому эпосу.
Данная укоренённость, по справедливому утверждению авторов-составителей Заура Джанаева, Аллы Джанаевой, Ларисы Фидарати и Хадзымата Дзанайты заключается в том, что мастер смотрел на события прошлого и настоящего своего народа глазами историка, философа и, что немаловажно, глазами патриота и гражданина. Именно это обстоятельство придало его творческому наследию, будь то скульптура и кинематография, графика и живопись, необычайную цельность.
Переходя к основополагающей грани таланта — живописи и национального колорита в ней, вслед за авторами-составителями можно повторить: «Азанбек Джанаев был далёк от механического воспроизведения сюжетов Нартовского эпоса. Он воспринимал его, согласуясь с положением, согласно которому в мифах, как и в поэзии, отражены глубинные первоосновы бытия человека. Руководство этой сентецией позволило ему уйти от общепринятой в изобразительном искусстве гиперболизации форм в изображении сюжетов и героев Нартиады. Тем самым художнику удалось максимально сблизить персонажи Нартовского эпоса с народом, его создававшим, наглядно показать их этноисторическую, этногенетическую преемственность и тождество.
Данное обстоятельство и сегодня оказывает существенное положительное влияние на рост национального самосознания осетинского народа». Тем самым органично дополнено мнение писателя и учёного, одного из лучших знатоков фольклора осетинского народа Шамиля Джикаева: «Один этот рисунок (иллюстрация к Нартовским сказаниям «Три Нарта» — авт.) можно считать национальным символом осетинского народа. В нём раскрывается существо народного эпоса, разворачивается национальная эпопея и, если хотите, слышится величественная героическая поэма… Сомневаюсь, что кто-то из ныне живущих представителей изобразительного искусства мог бы выразить таким наглядным образом всю свою страстную любовь к истории наших великих предков, нашей нации, и желание видеть её процветающей. Считаю, что шедевры, созданные Азанбеком, есть высшее проявление любви к своему народу, призыв к сплочённости и взаимопониманию».
В свою очередь, кинорежиссёр и публицист Герман Гудиев в очерке «Крепость эпоса» заключает: «Понятие художник имеет большую амплитуду. Личность Джанаева заполняла её целиком, ибо это был художник-мыслитель масштаба таких корифеев, как Сикейрос или Пикассо… Его любимым европейским писателем был Кнут Гамсун; любимым композитором — Скрябин, может, поэтому в лучших работах Джанаева суровый реализм граничит с мистицизмом, а мистицизм, в свою очередь, с космогонией — художник в каждом своём полотне, приближаясь к объекту, раздвигал его границы до бесконечности.
Главной темой Джанаева был эпос. Чтобы творить эпос, надо обладать адекватной ему силой. Художник такой силой обладал. История осетинской живописи и графики знает два имени, воссоздавших в зрительных образах нартовский эпос, как никто другой: это М. Туганов и А. Джанаев. Туганов дал основу, несущую конструкцию — дух! Джанаев наполнил эпос плотью. Туганов — первотолчок. Джанаев — развитие».
Развитие продолжается. Последователи Азанбека Джанаева по-новому осмысливают национальное достояние — эпос, исследуют историю родного народа, создавая полотна с отпечатком творчества мастера. Не в плане механического подражания, а одухотворённости, внимания вдохновению и поклонения таланту.
Культурологическое исследование «Азанбек Джанаев. Жизнь в искусстве» же современнику только предстоит оценить. Чем больше оно будет востребовано, тем чаще её можно будет видеть на книжных полках в наших домах, тем благодарнее мы будем к памяти человека и творца, и тем искреннее будем воздавать должное подвижническому труду авторов, пропагандирующих его наследие. А ещё — наслаждаться атмосферой творчества, создаваемой как полотнами самого художника, так и воспоминаниями о нём лучших представителей осетинской и российской (советской) интеллигенции.