В начале нас было двое: Марат Козаев и я. Мы встретились впервые в апреле 1983 года в посольстве Советского Союза в Народной демократической Республике Йемен. Здесь в Адене – столице страны – мы и дислоцировались, оба занимали достаточно высокие должности: полковник Марат Сафонкаевич Козаев был советником командующего Центральным оперативным направлением, ваш покорный слуга – советник начальника штаба Военно-Воздушных Сил и противовоздушной обороны НДРЙ.
В ходе знакомства выяснилось, что наши матери были в числе первых пионеров в Ардоне, дружили, стали учительницами. Сыновья же встретились так далеко от Осетии и уже в достаточно зрелом возрасте. Мы, словно пытаясь наверстать упущенное, искали каждую возможность для общения. Это были осетинские вечера в Аравии. Нашу с Маратом радость разделяли майор Ахсар Караев и представитель торгпредства Казбек Беслекоев – неутомимый изобретатель осетинской кухни.
В январе 1986 года в Йемене началась гражданская война, началась с массовых убийств противников режима Али Насера Мухаммеда. Сигналом послужил расстрел прямо в зале заседаний Политбюро Йеменской социалистической партии четырёх членов высшего партийного органа. Марат Козаев, спасая своего подсоветного, подверг опасности свою жизнь. Ему удалось вырваться из смертельной ловушки, но сторонники режима пообещали за его голову 100 тысяч долларов. Месяцы спустя, когда прилетел первый рейсовый Ту-154 в аэропорт Аден, полковник Козаев был посажен на борт и убыл в Москву. Узнать его было невозможно – грим полностью изменил его внешность.
Когда в 1995 году я вернулся в Осетию, то узнал, что Марат Сафонкаевич создал Аланский республиканский казачий округ, стал его атаманом. Авторитет его был очень высок, наряду с атаманами войск (а их 12 в России) М. Козаеву Указом Президента России был присвоен чин казачьего генерала. После 1917 года он единственный из наших земляков удостоился этой чести.
Часто бывая на спортивных мероприятиях, я познакомился с человеком, известным всей Осетии – Борисом Магометовичем Сокаевым, знал его заочно давно, но личное знакомство состоялось лишь в конце прошлого века и даже тысячелетия.
Вскоре мы уже были втроём. Марат Козаев и Борис Сокаев были во многом схожи и внешне, и характером, и манерой быть обстоятельным во всех делах, поступках и разговорах. Мне ни разу не приходилось слышать от обоих критику «за глаза», они никогда не повышали голоса, пытаясь убедить оппонента – их речь была достаточно аргументирована. Я никогда не слышал из их уст мата, что является несомненным признаком их высоких благородных качеств.
В 2007 году мы планировали отметить 70-летие Марата Сафонкаевича, но жизнь внесла свои коррективы. Я улетел на съезд оборонной организации в Москву, это было 17 января 2007 г. Марат находился в больнице, на плановом лечении – как он сам говорил. Позвонил ему, сказал, что подъеду, он запротестовал – «меня уже выписывают, не надо приезжать», Что-то мне подсказывало, что надо ехать в больницу, созвонился с Борисом Магометовичем и через полчаса мы уже шли по больничному коридору. Толпа возле палаты Марата в нас вселила тревогу. Она оказалась ненапрасной. Наш побратим Марат Козаев впал в кому. Через сутки мне сообщили в Москву, что случилось непоправимое.
В день смерти Марата Сафонкаевича мы каждый год ездили в село Кирово. Словно ожидая нас, издали из-за кладбищенской ограды с памятника смотрел на нас наш побратим – казачий генерал Марат Сафонкаевич Козаев.
Борис Магометович словно жил по правилу «спеши делать добро». Десятки, сотни людей благодарны ему, что в нужную минуту он протянул им свою надёжную руку. Его мощная фигура именитого борца и тренера всегда излучала добро, уверенность, теплоту, участие…
Не обходилось и без того, что находились такие, кто злоупотреблял этим. Он узнавал потом об этом, но не ругал их, не унижал, Борис Магометович в беседе с глазу на глаз говорил спокойно и даже доброжелательно, но визави прошибал пот, он готов был провалиться сквозь землю. Ещё одно неизменное качество Бориса Магометовича – помнить о своих обещаниях, помочь обратившемуся к нему за помощью. При этом он не считался ни своим временем, тем более не ссылался на свою занятость.
Мы много раз участвовали в различных мероприятиях и в Осетии и за её пределами. Мне всегда казалось, что главным действующим лицом везде является Борис Сокаев. Даже незнакомые с ним лично люди подходили, здоровались, расспрашивали согласно кавказскому этикету о здоровье и делах и отходили с просветлёнными лицами. Для каждого он находил нужные слова, люди заряжались от него, как от аккумулятора добра и дружелюбия.
Перечислять все звания и награды Бориса Магометовича Сокаева – дело неблагодарное, наверняка чего-то не упомнишь. Два его ордена разных эпох говорят об отношении к этой выдающейся личности: советский орден «Знак Почёта» и российский – Дружбы. Другие ордена, множество медалей, звания мастер спорта, заслуженный тренер России, заслуженный работник физической культуры и спорта, номинант «золотой книги России» – всё это уходит на второй план, когда слышишь имя Бориса Магометовича. Перед глазами мощный человек с профилем Валерия Чкалова. Великий советский лётчик погиб при испытании нового самолёта 15 декабря 1938 года, и в этот день в Осетии родился мальчик Борис Сокаев, мальчик, ставший знаменитым на всю страну человеком, и не только в мире спорта.
Он ушёл из жизни внезапно, никому не доставил ни одной минуты волнения, не искал внимания и заботы. Всё это он до конца отдал людям, уйдя от нас в апреле этого года. Он не дожил до своего 75-летия, юбилей приходился на 15 декабря 2013 г. Невозможно смириться, что Бориса Магометовича нет, что не покажется навстречу его мощная фигура, не озарится его доброе лицо улыбкой.
Тысячу раз был прав выдающийся французский писатель и лётчик Антуан де Сент-Экзюпери: «Когда мы умираем, это не мы терпим бедствие, терпят бедствие те, кто нас ждёт, те, для кого так грозно наше молчание…». Тех, кто потерпел бедствие в связи с кончиной Бориса Магометовича Сокаева, прошу вспомнить о нём 15 декабря, помнить всегда.
Руслан БЕДОЕВ,
Заслуженный работник физкультуры и спорта РСО-А