Человек-селёдка
Юрий ПЕТРОСОВ

Говорят, что плохой человек тот, кого уже нет сил оправдывать. Бывает, человек попадает в условия настолько экстремальные, что разум уже не работает и человек действует по инстинктам.
Те, кто выжил в концлагере, рассказывают о газовых камерах, в приспособленных для этого автомобиля. Узников загоняли в «душегубку», как прозвали заключённые, это подобие автозака. Подключали отравляющий газ. Поскольку газ тяжелее воздуха, первыми задыхались те, кто находился внизу. Потом, по мере распространения газа, умирали те, кто находился выше. Обречённые старались оказаться вверху, где ещё воздух не был отравлен. Когда открывали дверь «душегубки», всегда заставали одну и ту же картину — наверху оказывались самые сильные. Они, обезумев, топтали тех, кто слабее, чтобы сделать несколько дополнительных вдохов. Отец топтал своего сына, сын топтал своего отца, если был сильнее.
Никто не осуждает этих людей, ибо действовать в такой обстановке, сообразуясь с разумом, невозможно. Здесь действует только инстинкт, и ни на что другое уже не остаётся пространства. Даже мать, иногда, в случае внезапной опасности, инстинктивно защищается своим ребёнком, потому что за долю секунды первым успевает отреагировать только инстинкт самосохранения. Это свойство инстинкта используют спецслужбы. В кинофильме «Свой среди чужих, чужой среди своих» чекисты таким способом выявили предателя в своём кругу, о котором было известно только то, что он левша. Проверяли всех поочерёдно. Испытуемому неожиданно бросали коробок спичек: «Лови!». От неожиданности человек ловил коробок той рукой, какой он делал это всегда.
Случается, когда в экстремальной обстановке есть возможность поступить по велению разума. Здесь уже всё зависит от моральных качеств, от культуры, от приоритетов. О гибели знаменитого «Титаника» написано многое. В одной статье на эту тему говорится о том, как в той ситуации вели себя люди различных слоёв общества. Из пассажиров первого класса спаслось сто процентов женщин и детей, ибо в этом обществе принято, в первую очередь, заботиться о слабых.
Там никто не мог позволить себе отпихнуть женщину и ребёнка, чтобы самому занять место в шлюпке. Из числа пассажиров второго класса спаслось восемьдесят процентов женщин и детей. Как видим, забота о слабых здесь ещё присутствует, но пожиже. Из пассажиров третьего класса женщин и детей спаслось ноль процентов. Ноль. Зироу. У черни сильно развито обыкновение заботиться о теле больше, чем о душе. «Отпихни ближнего, а себя сохрани» — вот завет простолюдина. Что и произошло — женщин и детей, как самых слабых и неспособных за себя постоять, отпихнули, а сильные заняли место в шлюпках.
Эпизод с «Титаником» — это не какой-то отдельный случай, а пример общего явления. Спустя много лет люди узнают о трагедиях, произошедших в море, из сообщений, помещённых в бутылки, которые впоследствии находят на берегу. «Почта Нептуна» приносит вести из прошлого даже и в наше время.
В марте 1957 года на северном берегу острова Ямайки нашли бутылку, из которой извлекли ветхую, потемневшую от времени старинную морскую карту с едва различимым текстом. Не без труда удалось разобрать письмо на английском языке: «Июль 1750 года. «Бретрен оф Кост» горит в середине Атлантики. Напрасна надежда на спасение кого-либо из экипажа, кроме двенадцати, захвативших шлюпку. Моей матери Элизабет из Лондондери: не плачь обо мне. Моему духовному отцу Томасу Драйдену: позаботьтесь о матери и о моих младших сёстрах. Стыдно смотреть вокруг. Смелые оказались негодяями, и плач их, похожий на плач младенцев, наполняет воздух. Чудовища морских глубин ожидают тех из нас, кто осмелится спасаться вплавь. Мы в сотнях миль от берегов. Мой капитан безуспешно пытается поддержать порядок. Я ожидаю смерти, молча. Всевышний да наградит нашедшего это письмо. Пожалуйста, передайте…» Далее текст неразборчив.
В зонах общественного бедствия нередко бывают случаи людоедства и другие не менее тяжкие поступки. В блокадном Ленинграде, в условиях критической нехватки продуктов, происходило всякое. Было немало семейных трагедий. Например, одна сестра воевала на фронте, а другая оказалась в Ленинграде вместе со своей дочерью и малолетней одногодкой дочерью сестры. Получала паёк на себя и на обоих детей, но кормила только свою дочь, а дочери сестры давала только воду, настоянную на крошках, сметённых со стола. Сама она со своей дочкой выжила, а дочь сестры умерла от голода.
Сестре блокадница сказала, что её дочка умерла от какой-то болезни, что выглядело правдоподобно. После окончания войны повзрослевшая дочь блокадницы рассказала сестре матери всю правду о блокадной жизни. Как она просила мать, чтобы она кормила обеих девочек, и как мать строго запретила ей даже подходить к двери комнаты, где была заперта дочь сестры. Но она иногда тайком всё-таки подходила к двери и всё слышала. Голодная девочка постоянно скулила как собачонка, прося покормить её: «Пожалуйста, дайте хоть малюсенький-малюсенький кусочек хлебушка…».
Дочь не простила матери этого и всегда тяготилась осознанием того, какой ценой мать сохранила ей жизнь. Сестра, узнав об этом, тоже не простила и жестоко отомстила за мучительную голодную смерть дочки, ибо это было сознательное, трезво продуманное решение съедать паёк ребёнка самим, что вовсе не диктовалось безвыходностью положения.
Наши сограждане, воспитанные ещё на материалах партийных съездов, сейчас получили возможность выезжать за границу в широком смысле слова, то есть, не только в Болгарию, но и в самую гущу загнивающего капитализма. Узнали россияне, что такое отели нескольких звёзд, что такое шведский стол, о котором раньше знали только понаслышке. Узнали и крепко разочаровались.
Вместо киношных представлений о шведском столе, как о средоточии аристократических манер и буржуазного гламура, увидели нечто совершенно другое и до боли знакомое. Как говорил Аркадий Райкин в известной интермедии: «Под средневековыми доспехами — наши опилки». Другими словами, их шведский стол, это наша позднесовковая халявная растащиловка по принципу: «Хватай больше — тащи дальше».
Наши туристы, опешив от такого несоответствия действительности с предвкушением встречи с высоким и чистым, смотрят на этот диссонанс квадратными глазами. Наверное, такие же чувства испытывает человек, который грезил просторами аравийских пустынь, мечтал попасть на знойный Восток, вдохнуть терпкий и пьянящий аромат благовоний, окунуться в волшебный мир сказки «Тысячи и одной ночи», а по приезду увидел просто унылую пустыню и облезлого верблюда.
Россияне крепко удивляются, наблюдая, как знаменитый, воспетый в грёзах шведский стол берёт на абордаж почтеннейшая лощёная западная публика. Тащат всё, как с пожара, продукты рассовывают чуть ли не за пазуху. Наши недоумевают: «Ладно, когда за «пожрать» ломится зачумленный обыватель, который дальше колхозной овощной ярмарки нигде не был. Но тут ломятся именно те, у которых одежда по цене истребителя-перехватчика пятого поколения».
Довелось мне как-то отдыхать в санатории в Железноводске. Санаторий был по тем временам просто шедевром архитектуры и благоустройства. Недавно это было учреждение для отдыха партийной номенклатуры. Но вот пришла демократия. Партию отменили. Новая элита ещё не сформировалась. Пошёл поток отдыхающих из числа трудящихся. Персонал, привыкший к публике солидной, имеющей «галантерейное обхождение», диву давался, наблюдая повадки пролетариата. В первый же день я также был ошарашен увиденным. По распорядку, через какое-то время после ужина, по диете полагалось употреблять стакан кефира. Люди идут, пошёл и я на процедуру «кефиропития», но тут же пришлось ретироваться.
Кефир подали на общих подносах на столы в конце обеденного зала. Народ налетел на кефир так, словно от этого кефира зависело второе пришествие Иисуса Христа. Пришлось отойти в сторону, чтобы не затоптали. Из варочного цеха в зал вышли поварихи и стали дивоваться этим представлением: «Гля, гля! Ты смотри что делают! Поубивают же друг друга! Господи! Царица небесная, что творится!» Думал, что, увидев, как персонал реагирует на это «мамаево побоище», люди усовестятся и прекратят штурм, но, увы. Я быстренько ушёл оттуда, чтобы персонал не идентифицировал меня как человека, дерущегося за кефир.
И хотя бы было что-то ценное, но схлестнуться в рукопашной схватке за кефир, это не соответствует никакой логике. За стакан кефира, Карл! С тех пор до сегодняшнего дня я не хожу ни на какие распродажи, не беру дисконтные карты. От греха подальше. Но вот появилось новшество — «чёрная пятница». За рубежом это практикуется давно, но появилось и у нас. По рассказам, там происходит давка неслабая. Всё по-взрослому, по всем правилам пехотной тактики.
Вырисовывается одна закономерность, по которой людей можно разделить на два класса. Первый класс — это человек. Второй класс — человек-селёдка. Представитель первого класса, человек, ведёт себя, соблюдая достоинство при любой погоде. У него есть чётко очерченные линии, которые он никогда не переступит. Он предсказуем. Человек-селёдка ведёт себя комбинированно, как селёдка. Если селёдка находится в благоприятных условиях хранения, она сохраняется. Если холодильник отключился и условия стали неблагоприятными, то селёдка портится.
Вот так и человек-селёдка. Если у него благоприятные условия для жизни, он ведёт себя в рамках, ближнего за горло пока не хватает. Но если условия ухудшились, зарплату урезали, денег на привычную жизнь стало не хватать или что-то в этом роде, а не дай Бог оказаться на тонущем корабле — тут не обессудьте. Под руку лучше ему не попадай. Ничего личного. Просто выживание по закону джунглей.