Выжили вопреки всему
Тамара БУНТУРИ
Казалось бы, где тёплая благодатная Осетия, и где огромный северный Ленинград, ныне Санкт-Петербург, город ставший символом нечеловеческого мужества и запредельной стойкости его обычных жителей: рабочих, служащих, детей, стариков — всех тех, кто оказался в смертельном мешке блокады и кому надо было выжить вопреки всему.
Чёрно-белые кадры кинохроники сохранили в вечной памяти улицы и мосты, покрытые снегом, застывшие на рельсах трамваи, людей, еле передвигающихся от голода. Кто-то везёт санки со страшной ношей, где-то упал без сил человек. Только вдуматься: почти 900 дней и ночей блокады. Как и чем жить? Грела и спасала только вера и надежда, что Красная Армия победит проклятых фашистов, и славный город Петра выстоит и станет ещё краше.
Время летит, унося с собой судьбы людские. Мало уже осталось блокадников. Те, кто уцелел и не лежит под плитами Пискаревского кладбища, стареют, болеют, стараются держаться, но годы берут своё. В Северной Осетии тоже живут блокадники, и даже есть организация «Союз блокадников», созданная стараниями одной из них Галиной Семенюк.
В 2014 году в неё входило 38 человек, сегодня только 11, пятеро из них лежачие. С Галиной Ульяновной Семенюк и её подругой Галиной Павловной Полторацкой мы встретились в городском Совете ветеранов. Одна родилась в роковом 1942 м году, другая чуть раньше, до войны, в ещё мирном 1938-м. Они уже мало что помнят о тех годах, в основном, по рассказам матерей, были-то совсем крохами. Потом женщин с малыми детьми эвакуировали из города при первой возможности. Но что-то так цепко врезалось в память, что и рад бы забыть, но не получается. «Мама пришла такая радостная», — рассказывает Галина Ульяновна Семенюк. — Ей удалось выменять на отрез ткани немного мясного фарша для котлет. Начала жарить, а они все растеклись…Человеческое мясо не жарится, в нём слишком много жидкости…»
Об этом же и Галина Павловна Полторацкая (в девичестве Углянкина): «Когда отец забирал маму из роддома, у него уже была повестка на руках. Ушёл на фронт, родилась сестрёнка. Умерла, нечем было кормить. Сразу похоронить не смогли, соседка по квартире охотилась за трупиком девочки, чтобы сварить и съесть». Никто не вправе осуждать этих людей: от голода они теряли человеческий облик. Но были и такие, которые помогали, подсказывали, подбадривали. «У нас по коммуналке была старшая Таисия Ивановна. Когда мама ломала мебель, чтобы топить, она её отругала: ты сначала клей соскобли, он же из костей делается, отличный бульон получится. Вот так и выживали. Да ещё спасибо Иласу Цараевичу Цебоеву. Он работал на железной дороге, взял туда маму. Солдаты настреляли воробьёв и дали ей целую сумку», — это уже Галина Семенюк. А у Галины Полторацкой мама служила в госпитале. «Она мне насушит сухарей из пайка, под подушку положит, укроет меня всеми одеялами. И вот я лежу, сосу сухари, её жду со смены. Она бежит, не знает, живая ли я. Стреляли сильно…».
Отцов они так и не дождались. Украинец, герой войны в Испании лётчик-испытатель Ульян Зиновьевич Семенюк умер от ран в госпитале 21 декабря 1941 года. Павел Дмитриевич Углянкин сгинул на полях сражений. И сколько его не разыскивали и тогда, и теперь, ответ один — пропал без вести.
Не могу не рассказать довоенную историю, которую мне поведала Галина Ульяновна. Она из тех времён, когда на улице стоял головокружительный запах сирени, из распахнутых окон звучала «Рио-Рита», а девушки носили белые носочки и кокетливые беретки. Тогда украинец Семенюк и подсмотрел скромную осетинскую девушку Зарету у их общей подруги…Клавдии Шульженко. Девушки жили по соседству, на Кировском проспекте, ходили на рабфак, в кружки, дружили. Но строгий отец Зареты и слышать не хотел о русском зяте. Только когда сам увидел бравого лётчика, познакомился лично, то сменил гнев на милость. Молодые поженились, но началась война.
Галину Ульяновну Семенюк, её сестру Таисию вместе с мамой эвакуировали в Кировскую область. Они там не прижились, вернулись в Ленинград, а в 1946-м году выехали во Владикавказ. Потом ещё раз возвращались, но всё же местом для жизни стала Осетия. Галина закончила музыкально-педагогическое училище, работала в школе, потом инспектором в детской комнате милиции. Своей семьи создать не получилось, теперь радуют племянники, хоть и живут далеко.
Галина Павловна Полторацкая эвакуировалась вместе с мамой в Ярославскую область, потом они переехали в Ярославль. В Ленинграде оставались братья отца, но связь прервалась. Девушка, химик по образованию, по распределению попала в Северную Осетию, на завод по производству швейных машин. Много лет проработала на приборостроительном заводе. В Осетии вышла замуж за Вильяма Полторацкого, родилась дочь. Сегодня одна и очень дорожит дружбой с Галиной Ульяновной.
Год назад две Галины ездили на торжества, посвящённые 75-ой годовщине прорыва блокады Ленинграда. Повезли из Осетии венок и возложили его на Пискаревском кладбище. Одни из всех российских регионов. Никто не просил, просто так велела душа. Поэтому и сделали. Не считаю нужным писать здесь о каких-то надуманных проблемах, с которыми столкнулись наши женщины, готовясь к поездке в Санкт-Петербург по приглашению Правительства Российской Федерации. Но с их слов они были, и это досадно. Мы говорим о чуткости, а сами обижаем людей своим невниманием, ссылаясь на занятость.
Блокадники приравнены к участникам Великой Отечественной войны, имеют достойные пенсии, льготы. Они привыкли жить скромно и ничего не требовать. Главное для них — ощущать себя в обществе, быть нужными. Также считает и председатель городского Совета ветеранов Лев Лалиев. Он недавно на этой должности, но считает первостепенным посетить всех ветеранов на дому, особенно тех, кто не может ходить в силу возраста и болезней. Познакомиться лично, поговорить, вспомнить, по ходу узнать, чем помочь.
…У меня в руках ярко-зелёная ленточка с оливковой полоской посередине. Мне её подарила Галина Семенюк. Она называется «Ленточка блокадного Ленинграда», и раздавали её год назад в ходе одноименной акции в Санкт-Петербурге. Оливковый — цвет Победы, ярко-зелёный — цвет жизни, молодой травки, которая все же пробилась после тяжёлой, смертельной зимы 41–42 годов, когда, казалось бы, зима пришла навечно.
Сегодня Санкт-Петербург – огромный европейский город, где проживает много выходцев из Осетии, куда за знаниями стремятся наши выпускники школ, где звучит музыка знаменитого маэстро Валерия Гергиева. Это наши нерушимые связи с великим городом на Неве, где среди прочих и две судьбы моих собеседниц, получивших жизнь там и обрётших родину и дом здесь. Они живые свидетели того, что не должно повториться никогда. Прошедшие по всей России акции с раздачей тех заветных 125 граммов хлеба, как стук метронома, как огромный набат, призывают: «Люди, не допустите войну». Напоминание о прошлом и предупреждение на будущее.