В начале августа 1991 года во Львовском учебном центре Прикарпатского военного округа проходили сборы руководящего состава авиации Сухопутных войск Вооружённых Сил СССР под руководством Главкома генерала армии В. Варенникова.
В последний день, 9 августа, я должен был показывать участникам сборов вертолёт-корректировщик, командно-штабную машину группы боевого управления (ГБУ) и боевую машину авиационного наводчика – БОМАН, на базе БТР. Определённая гордость переполняла меня: инициатором и одним из создателей БОМАНа был наш земляк, заслуженный военный лётчик СССР В. Арчегов.
В момент моего доклада на горизонте показался вертолёт Ми-8 и вскоре совершил посадку вблизи учебного места. Мы с удивлением увидели выходящего из вертолёта министра обороны страны Маршала Советского Союза Д. Язова. Когда он приблизился в сопровождении В. Варенникова и командующего войсками округа генерал-полковника В. Скокова, я доложил: «Начальник штаба авиации округа, провожу занятия по плану сборов». Получив разрешение, продолжил показ боевой техники. Министр внимательно слушал, иногда уточнял тактико-технические характеристики, боевые возможности представленных боевых машин.
По окончании занятий Д. Язов обратился к заместителям командующих военных округов и армий по боевой подготовке, чьи сборы проходили параллельно, а в последний день слились с нашими: «Лично я не знал, что авиация Сухопутных войск обладает такими возможностями».
При подведении итогов сборов министр, говоря о стеснённом экономическом положении офицерского состава, обронил фразу, смысл которой мы поняли спустя две недели: «Если до сентября Павлов усидит в кресле, офицерскому составу будут значительно увеличены оклады». Мы с недоумением посмотрели на своего командующего, Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации Виталия Павлова, не понимая, что может угрожать его служебному благополучию и почему от него зависит толщина наших кошельков.
Через неделю должно было начаться фронтовое командно-штабное учение под руководством первого заместителя министра обороны генерала армии К. Кочетова, и подготовка к нему отодвинула на второй план все другие мысли и настроения.
17 августа мы заняли исходные позиции в том же Львовском учебном центре, была проведена проверка готовности, и вдруг прозвучала команда сворачиваться и вернуться в пункты постоянной дислокации. Командующие и начальники родов войск округа подходили к нам и поздравляли: «С праздником, с Днём Воздушного Флота». Однако причины были совсем иные.
...18 августа 1965 года я стоял в строю абитуриентов Ейского высшего военного авиационного училища лётчиков и с замиранием сердца слушал приказ о зачислении. Можно понять мою радость, когда прозвучала моя фамилия – мечта сбылась! День Воздушного Флота стал для меня на всю жизнь двойным праздником. И хотя впоследствии постановили праздновать в третье воскресенье августа, авиаторы продолжали отмечать свой профессиональный праздник только 18 августа.
Надев курсантскую форму, я всегда помнил слова на стенде у входа в училище: «Товарищ курсант! Гордись своей военной формой. Она овеяна дымом военных пожаров, славой громких блистательных побед. Носи её с достоинством и честью!»...
...19 августа 1991 года я был разбужен телефонным звонком в 5 час. 30 мин. утра и получил команду от начальника штаба округа прибыть к нему в кабинет. Жил я в гостинице «Россия» во Львове, рядом со штабом округа, и в считанные минуты уже входил к генерал-лейтенанту Геннадию Гурину. После приветствия он спросил: «Ты слушал обращение ГКЧП?». Я, впервые услышав эту аббревиатуру, не совсем понял вопрос, но ответил: «Нет, не слышал, ведь радио начинает трансляцию в 6.00».
Остатки сна покинули меня, когда прослушал информацию об обстановке, теперь я понял, что Язов говорил о Павлове – премьер-министре, и очень засомневался, что нам увеличат оклады.
Начальник штаба округа приказал перевести все девять полков и четыре отдельные эскадрильи в повышенную боевую готовность, подвесить боекомплект. «А кто на нас собирается нападать? Зачем подвешивать боекомплект на вертолёты?» – в другой обстановке мои вопросы вызвали бы негативную реакцию начальства, но Г. Гурин тихо ответил: «Ты думаешь, я понимаю, что творится...».
...В октябре 1966 года в Ейское высшее военное авиационное училище лётчиков прибыл командующий войсками Северо-Кавказского военного округа. Сидя во втором ряду, я во все глаза смотрел на прославленного полководца генерала армии Исса Плиева. Сознание общения с легендарным генералом заставило замереть весь зал, и мы с вниманием слушали о подвигах наших отцов на полях Великой Отечественной войны в боях за свободу нашей Родины. Когда подошло время задавать вопросы, я подчёркнуто громко представился: «Курсант 2 курса Бедоев...». Командующий, поняв моё стремление быть замеченным, улыбнулся и ответил на мой вопрос. Прощаясь с собравшимися, он пожал руку и мне, пожелал настойчиво овладевать профессией лётчика.
Авторитет генерала армии И.А. Плиева в войсках был настолько велик, что это можно было назвать подлинной всенародной любовью. Из Ейска нас возили для участия в военном параде 7 ноября на Театральной площади Ростова. Я был направляющим первой шеренги и как раз напротив меня останавливался автомобиль Командующего для приветствия. Конечно, среди сотен курсантов трудно было кого-то узнать, но мне казалось, что Исса Александрович смотрит на меня, словно оценивает – достоин ли я своего отца, плиевского кавалериста, кавалера пяти орденов старшего сержанта Александра Бедоева ?...
...В начавшемся «параде суверенитетов» никто не пытался думать о военном строительстве. Советские Вооружённые Силы, хоть и ослабленные уступками Горбачёва и Шеварднадзе Западу, по-прежнему оставались грозными и могучими. Но их начали растаскивать по «национальным квартирам». На Украине, в дни ГКЧП, командующий 17-й Воздушной Армией генерал-майор авиации Константин Морозов заявил Президенту Л. Кравчуку: «Я не допущу, чтобы хоть одна бомба упала на Киев!». Кто собирался бомбить Киев, чем собирался прикрыть её Морозов, в подчинении которого были одни авиационные училища? На всякий случай К. Морозов сказал Кравчуку, что при «имперской» власти он-таки не дождался желанных погонов генерал-полковника авиации. Президент расчувствовался, Константин из генерал-майора стал генерал-полковником и министром обороны Украины, правда, без войска.
Лётчики были в фаворе: министром обороны Молдавии стал однокашник К. Морозова по Харьковскому высшему военному авиационному училищу лётчиков В. Косташ, а союзным – маршал авиации Е.И. Шапошников.
Если я скажу, что в войсках начались разброд и шатанья – я ничего не скажу. В частях, дислоцированных на Украине, стали создаваться спилки (союзы) офицеров. На Западной Украине в эти организации вошли ярые националисты, наследники Степана Бандеры и Ефима Коновальца. Доходило до абсурда: командира полка вызывают на эту «спилку» и его подчинённые, в основном младшие офицеры, а то и прапорщики, решают – командовать ему полком дальше или нет. В «вину» вменялось незнание «державной мови», то бишь украинского языка, неподдержка «незалежности и самостийности» Украины. А если не находили откровенного «компромата», то просто заявляли: «Вин мужик непоганний, но москаль». Самое поразительное, что своего они зачастую добивались. В одном из подчинённых мне полков один из бездарных лётчиков-операторов лейтенант Проданюк на волне этой эйфории стал заместителем командира полка по работе с личным составом, своей лётной подготовкой не занимался, решал с руководством округа и Министерством обороны кадровые вопросы, и это было в порядке вещей.
Нарастание этих настроений я ощутил ещё в конце 1989 года. Меня выдвинули кандидатом в народные депутаты Украины по одному из двух избирательных округов города Ивано-Франковска. Тринадцать претендентов на мандат договорились вести честную избирательную кампанию. Но ближе к выборам договорённость не соблюдалась всё ощутимее. На проведённых нескольких десятках встреч с избирателями меня «сопровождали» определённые лица, которые старались поставить в тупик откровенно провокационными вопросами. Приходилось иногда проявлять изобретательность, чтобы оказаться на высоте положения.
Так, подали записку, подписанную матерью пяти сыновей, которым предстояло служить в армии и которая была предельно осведомлена о «безобразиях», творимых в подчинённых мне частях. Уловив в каллиграфическом почерке «подательницы» записки мужскую руку, я попросил подняться мать, которая вырастила стольких защитников Отечества, чтобы выразить свою благодарность и признательность. Конечно, никто не назвался автором вопроса, и под смех зала я объявил, что записку писал мужчина. Ледок недоверия слегка растаял. На вопрос, почему я, осетин, «лезу в украинский парламент», привёл в пример исторические связи между нашими предками.
И всё же я был вторым, не хватило голосов солдат полутора десятков воинских частей, которым политработники приказали голосовать за первого секретаря горкома партии. В результате проиграли оба, а победил руководитель областной организации РУХа. Видимо, какие-то симпатии у новоявленных структур власти я всё-таки заимел: на первой же сессии городского Совета меня избрали членом горисполкома г. Ивано-Франковска, «стерпев» при этом моё делегатство на XVIII съезде Компартии Украины...
В декабре было объявлено, что в Москве состоится офицерское собрание Вооружённых Сил СССР, где будет решаться судьба армии и флота некогда могучей державы. В результате тайного голосования стал делегатом и ваш покорный слуга. Самолёты военно-транспортной авиации свозили посланцев воинских соединений и частей. Наш Ил-76 совершил посадку на подмосковном аэродроме Кубинка, это было 14 января 1992 года. Затем на автобусах нас отвезли в Наро-Фоминск, на следующий день мы разобрались, что здесь собралась «секция» Сухопутных войск.
Потом у нас была встреча с новым Главкомом генерал-полковником В. Семёновым, мэром Москвы Г. Поповым и его заместителем Ю. Лужковым. Ни Семёнов, ни Попов не смогли ответить на прямые вопросы о будущем страны и армии. Создалось впечатление, что им поручили подготовить делегатов к собранию – ожидалось участие в нём Б. Ельцина, Л. Кравчука, Н. Назарбаева и других руководителей суверенных государств. Поэтому, когда командир одной из частей, дислоцированных в Грозном, попытался рассказать о том, что офицеров с семьями выгоняют из квартир, непонятно почему в военных городках, на складах и в парках оставляется вооружение и боевая техника, полковника, грубо говоря, «заткнули».
17 января нас рано утром повезли автобусами в Москву. В пути, как говорится, добирали сон.
...Заснеженные леса Подмосковья всколыхнули в памяти годы учёбы в Военно-Воздушной академии имени Ю.А. Гагарина – вот так же мы ехали на тренировки и сам Октябрьский парад на Красной Площади. Мне и там «посчастливилось» три года быть правофланговым первой шеренги. Дело в том, что непросто шагать по неровной брусчатке главной площади, а при подходе к Мавзолею мои товарищи начинали разглядывать стоящих на трибуне Л. Брежнева и других руководителей партии и правительства и, невольно поддавшись вправо, девятнадцать гренадеров наваливались на моё левое плечо. В морозную погоду я заканчивал проход по Красной площади, обливаясь потом – таких усилий стоило удержаться на белой полосе, ведь я задавал тон всей «коробке»...
Вот и сейчас нас высадили на Манежной площади и через Александровский сад мы направились в Кремлёвский Дворец съездов. На всём нашем пути по обе стороны дорожки стояли сотни людей с плакатами, призывающими не дать развалить Союз, Вооружённые Силы, требующими освободить Д. Язова, В. Варенникова и других руководителей ГКЧП. Большинство присутствующих были люди пожилого возраста, перенёсшие и испытавшие на себе все тяготы военного лихолетья и, несомненно, имеющие право на достойную жизнь в стране, ради которой они отдали всё сполна.
Делегатов и приглашённых на Офицерское Собрание собралось около пяти тысяч человек. До начала собрания, после регистрации пообщался с друзьями, с некоторыми не виделся много лет. Весь цвет Вооружённых Сил находился в зале: почти все Маршалы Советского Союза, генералы армии, Герои Советского Союза. Дух ожидания ощущался во всём.
В сопровождении охраны прошёл министр обороны маршал авиации Е. Шапошников. Нас пригласили в зал КДС, рассаживались делегациями. Появились Б. Ельцин, Н. Назарбаев, Е. Шапошников и руководитель Комитета по работе с личным составом генерал-майор авиации Н. Столяров.
...В 1979 году, окончив Военно-Воздушную академию им. Ю. Гагарина с отличием, получил назначение в Прикарпатский военный округ. Прибыв в истребительную авиационную дивизию, представился её командиру полковнику Евгению Шапошникову. Молодой перспективный авиационный командир, он через несколько месяцев, в 36-летнем возрасте, получил генеральское звание и был назначен заместителем командующего авиационным объединением. Командующим же был талантливый военачальник, заслуженный военный лётчик СССР, ныне покойный генерал-полковник авиации Эльдар Вениаминович Цоколаев.
...Мой однокашник по Ейскому высшему военному авиационному училищу лётчиков и академии Коля Столяров сделал головокружительную карьеру от преподавателя кафедры общественных наук Военно-Воздушной академии имени Ю.А. Гагарина до заместителя Председателя КГБ СССР, а затем по сути – заместителя министра обороны. Вместе с А. Руцким он участвовал в спектакле, который мы все видели по телевидению в августе 1991 г. – «спасение изолированного от всего мира» в Форосе М. Горбачёва. По прилёту в Москву оба получили генеральские звания, и Коля с присущей ему энергией взялся за поручаемые ему дела, пусть даже абсолютно неведомые ему...
Начало собрания было довольно спокойным, если не считать требования майора из Киевского военного округа «вызвать сюда Л. Кравчука». Кое-как удалось утихомирить его, объяснив, что президент суверенной державы сам определяет, где ему быть.
С каждым выступлением страсти разгорались, от общего вопроса о будущем Вооружённых Сил перешли к другим: проблема бесквартирных, обустройство частей выведенных из групп войск, что называется в «чисто поле», некомплект рядового и сержантского состава, ухудшающееся материально-техническое снабжение, затухающая боевая подготовка и т.д.
Майор, требующий вызова Л. Кравчука, время от времени подскакивал к трибуне и стремился крикнуть в микрофон: «Я советский офицер!». Мы посматривали в сторону военачальников, но они хранили хмурое молчание. У меня даже создалось впечатление, что они несколько смущены неожиданным резким поворотом событий. В какой-то момент к микрофону в зале подошёл полковник из Грозного и вновь попытался обратить внимание руководства Вооружённых Сил к неординарным событиям в Чечне. Н. Столяров выключил микрофон, офицеры стали требовать объяснений у министра обороны, тот, сказав, что не держится за кресло, покинул зал. Создалась непредвиденная, довольно неловкая ситуация. Особенно неловко чувствовал себя Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, так как в это время Б. Ельцин отсутствовал – принимал какую-то делегацию. За министром обороны по очереди ходили несколько человек, уговаривая вернуться в зал. Но лишь Н. Назарбаев имел успех.
Слово попросил Герой Советского Союза генерал армии М. Зайцев. Почти двухметровый гигант, он, казалось, своей могучей фигурой закрыл полпрезидиума. Суть выступления М. Зайцева сводилась к тому, чтобы сохранить единые Вооружённые Силы. Поскольку это было главное желание делегатов, собрание пошло в более спокойном русле. Но Н. Столяров умело варьировал выступающими. От округа к выступлению подготовились я и подчинённый мне командир полка Герой Советского Союза полковник Александр Райлян. Столяров упорно не давал мне слово, хотя я записался. Тогда мы потребовали от микрофона в зале дать всё-таки слово А. Райляну. Столяров хорошо знал Александра, члена ЦК КПСС, избранного на XVIII, последнем, съезде, и вроде бы уточняя по ходу выступления Райляна некоторые детали, полностью скомкал его речь и основной вопрос: «Почему выслана в войска директива о передаче соединений и частей трёх округов под юрисдикцию Украины?» – никем не был услышан.
Дальше началось умиротворение офицеров: когда делегат из Ленинграда пожаловался на какое-то должностное лицо, препятствующее решению каких-то проблем, Б. Ельцин, вернувшийся в президиум, тут же сказал: «Он уже не работает». Услышав, что в Вооружённых Силах 180 тысяч бесквартирных офицеров и прапорщиков, Борис Николаевич твёрдо пообещал решить эту проблему за полгода. Мне кажется, что острота этого вопроса не только не снята, но ещё более усугубилась. Мэр Москвы Г. Попов красочно описал, какие коттеджи будут возводиться для бесквартирных офицеров и военных пенсионеров. До сих пор выбирают место, где их строить.
Чувствовалось, что руководство Вооружённых Сил уже не радо было проведению Офицерского Собрания и всячески препятствовало его продолжению на следующий день: их явно бы не хватило ещё на один этап. Было предложено избрать Координационный Совет офицерских собраний Вооружённых Сил СНГ. Остановились на количестве 75. Для Прикарпатского военного округа определили три места: по предложению начальника разведки округа генерал-майора В. Чернобылова в состав Кординационного Совета был избран и я. Нам объявили, что потом вызовут, а пока можно возвращаться в пункт постоянной дислокации. Было бы сказано: мы до двух часов ночи мёрзли на аэродроме Чкаловский, тщетно пытаясь вылететь во Львов. «Добро» на вылет получили лишь через сутки, как выяснилось потом, ход собрания транслировался по радио и телевидению, и мы, делегаты, были негласно объявлены «агентами Москвы». Мы, мол, их не отпускали, а они вернутся и будут сеять крамолу в украинском войске.
На заседание Координационного Совета меня действительно вызывали дважды: первый раз мне вообще не сообщили, во второй – довели телеграмму о приглашении через... полмесяца.
Последние два года я служил в авиации округа. Лётные училища, готовящие вертолётчиков, располагались на территории России, поэтому и поступали в эти вузы в абсолютном большинстве россияне. Как только начался распад СССР и его Вооружённых Сил, посыпались десятки рапортов первоклассных лётчиков о желании служить в России. Их отпускали просто, лишь требуя сдать жилплощадь. Невдомёк было новоиспечённым «полководцам», что замены им, прошедшим по 2-3 раза Афганистан, участвовавшим в ликвидации последствий Чернобыльской аварии, не будет как минимум 10-12 лет. Ветшала и авиационная техника: из России перестали поступать запасные агрегаты, материалы сопровождения, лётное обмундирование, горюче-смазочные материалы. Полёты по плану боевой подготовки становились редкостью, уровень натренированности экипажей оставлял желать лучшего. За период с августа 1991 по март 1992 г. из 480 вертолётов треть уже обрела вечную стоянку.
Вдруг в Киеве кому-то показалось, что Молдавия собирается нападать на Украину, выставляя вместе с Румынией претензии на Северную Буковину (Черновицкая область). Срочно был разработан план, были подняты по тревоге соединения и части, пять полков вертолётов перебросили личный состав к Днестру. Жизнь в палатках в марте радости не сулила.
...В августе-сентябре 1981 года на территории Белоруссии проходило крупное учение Вооружённых Сил СССР под названием «Запад-81». Наш истребительный авиационный полк перебазировался из Закарпатья на аэродром Поставы.
Расположились мы в отведённых казармах, а также палатках, почти месяц готовились к главным «сражениям» учений. 7 сентября на аэродроме высадился целый десант журналистов, меня «взяли в плен» известные авторы программ на армейскую тематику Герман Седов и Михаил Лещинский. Я пытался переключить их на замполита, мол, это его «хлеб», но интервью о готовности полка к учениям пришлось дать мне. Уверенность в успехе при выполнении задач учения была настолько велика, что завершил своё выступление твёрдой убеждённостью, что личный состав полка завоюет Вымпел министра обороны «За мужество и воинскую доблесть». В тот же день моё интервью показали в программе «Время». Полк действительно был награждён вторым в своей истории Вымпелом, большое количество офицеров было представлено к государственным наградам, мне было досрочно присвоено звание «подполковник»...
С руководством округа на вертолёте, следуя над Днестром, я облётывал госграницу недавних братских республик. На том берегу, заслышав шум вертолёта, нас приветствовали мирные молдаване, ещё не знавшие, что собираются нападать на Украину. Вся эта акция была так же нелепа, как выставление пограничного поста на мосту через Днестр между украинским городом Могилёв-Подольский и молдавским Атаки. Собственно, это один населённый пункт, где за многие годы сложился свой уклад жизни, где человек, живущий в Могилёве-Подольском, перейдя мост, шёл на свою работу в Атаки и наоборот, где родственников разделяла река. И вдруг, по нескольку раз в день надо переходить госграницу, унизительно объясняя каждый раз, почему так получилось...
Сложилась ситуация, когда в 45 лет надо было расставаться с делом, которому посвятил всю свою жизнь. Ехать в Забайкалье, как мне предложили, не прельщало, когда был молодым – не выбирал, теперь другие обстоятельства.
После 30-летнего отсутствия – вновь дома. Казалось, снял мундир, облачился в штатское и забыл, что было. Ан нет, звук пролетающего самолёта или вертолёта невольно заставляет поднять голову. Радуюсь, когда вижу подтянутого опрятного офицера, прапорщика, курсанта, солдата, невольно хочется сделать замечание, заставить привести себя в надлежащий вид нарушителя формы одежды. В многоголосии призывов о военной реформе оперируют цифрами. Напрочь забыли о конкретном солдате, прапорщике, офицере, генерале. Пусть не смущает вас слово «генерал» в этом ряду – оно давно перестало быть синонимом благополучия. Более того, сегодня в Москве милиция может избить генерала Булгакова, слушателя Академии Генерального штаба, а в Санкт-Петербурге та же милиция может себе позволить избить и ограбить Героя России капитана 1 ранга С. Кузьмина. Мало ли, что он во славу России всплыл на своей подводной лодке на полюсе и поднял там Российский и Андреевский флаги!
Мерилом мощи наших Вооружённых Сил было отношение Запада к нашей стране. Не очень-то сейчас с нами церемонятся: решили нанести удар по Ираку или Ливии – нанесли, не потребовалось согласие России; вынесли планы расширения НАТО и будут претворять в жизнь, пока мы будем просить письменных обязательств, а не устных заявлений.
Государство, нежелающее кормить свою армию, будет вынуждено кормить чужую – это не мои слова, сказаны давно и правильно.
Руслан БЕДОЕВ,
Председатель регионального отделения
ДОСААФ России РСО-Алания