Недавно во Владикавказе была презентована книга «Катастрофические обвалы: происхождение и прогноз». Её автор – Игорь Васьков, кандидат геолого-минералогических наук, доцент кафедры прикладной геологии СКГМИ (ГТУ).
Мы решили поговорить с этим интересным человеком о его труде, геологических исследованиях и планах на будущее. А также узнать, чего нам ждать от горных хребтов Северной Осетии и Кавказа в ближайшее время.
– Игорь Михайлович, как у Вас возник замысел этой книги и какие основные идеи в ней раскрыты?
– Начну с начала. Достаточно долго я работал в МЧС РСО-Алания начальником отдела предупреждения ЧС. И часто я сталкивался с той ситуацией, когда нам сообщают о предстоящих катастрофах: лавинах, дождях, селях и т.д. Но никогда не сообщают, где конкретно нам это ожидать. Обычно говорят об опасности по всей территории республики. Неужели тогда нужно бояться этих явлений в любом месте? Конечно же нет.
До работы в чрезвычайном ведомстве я учился, потом трудился в поисковой геологии, затем в инженерной. Тут также было необходимо прогнозирование чрезвычайных ситуаций. Очевидно, что оно актуально всегда.
Некоторые попытки конкретного прогнозирования делают и сейчас. К примеру, когда прошли сильные дожди в конце июня 2002 года и полностью отрезало горную часть Северной Осетии, стали предполагать, что такое может происходить один раз в 200 лет. А какова точка отсчёта? Начиная с происшедшего события или в середине этого интервала? Таким же образом сейчас строятся прогнозы сейсмичности.
Когда произошла катастрофа в Кармадонском ущелье, мы прилетели туда первые, в 8 утра, и я ещё наблюдал, как продолжается падение камней с северного склона горы Джимарай-хох. Так как в горах я проработал практически всю сознательную жизнь, мне стало ясно, что происходит, но на интуитивном уровне. Сама собой родилась задача – выяснить происхождение катастрофы с научной точки зрения.
В тот момент в ущелье прибыло множество учёных, причём каждый «дул в свою дудку». Географы придерживались версии о том, что в ложе ледника скопилось много воды, из-за которой он и «съехал». Геологи либо были солидарны с мнением географов, либо предлагали гипотезу о вулканическом разогреве недр и поверхности земли. И в том и в другом случаях предположения распространялись только на ледник Колка в верховьях Геналдонской долины.
Дело в том, что в этих случаях не учитывалось множество природных фактов изучаемого события. Когда же начинаешь выстраивать фактологический материал в пространстве и во времени, то не находится места для гипотез и предположений, не подтверждаемых полевыми наблюдениями и расчётами. Существующее расхожее мнение, что «ледник Колка просто сошёл», не имеет права на существование: если бы он мог сойти (при крутизне наклона ложа 12 град.), в этом узле горного оледенения не осталось бы ни одного ледника, ибо крутизна их наклона достигает 40 град. Что должно упасть, то всегда падает, причём по мере своего образования. Предположение о «сходе» также не соответствует тому факту, что средняя скорость движения масс до Кармадонских ворот составляла 360 км/ч. Это в два раза быстрее, чем летит самолёт АН-2.
При рассмотрении версии разогрева льда вулканическим теплом напрашивается вопрос, почёму тогда разогрело только Колку, а его «сосед» ледник Майли не разогрелся, хотя у него угол наклона больше. И ещё важно, что вулканическая деятельность не может греть лёд сверху.
Вообще логично вся картина факторов в сознании многих исследователей не складывалась. Большинство из них сконцентрировались только на своей версии и изучали в основном ледник Колка. Другие природные объекты и процессы они «не замечали». Никто из них не учитывал то, что лёд – горная порода, и участвует во всех геологических процессах совместно с субстратом, т.е. подстилающим льды веществом. Не рассматривались современные тектонические движения, т.е. то, что лёд движется совместно с горными породами.
Зная скорость движения ледово-каменного потока и его массу, легко рассчитать кинетическую энергию, равную 7х1015Дж, или около 3 мегатонн. Тогда естественен вопрос: откуда взялась такая энергия?
Блоки горных пород движутся, внутри них происходят свои физические процессы. Вот, например, гребень Джимарай-хох – Майли надвигается на долину Колки со скоростью до 20 мм в год, запрокидываясь, как волна на отмелом берегу. При этом передовая часть фронта стремится оторваться от основной массы, с образованием растягивающих напряжений. И в какой-то момент крепкие горные породы и лёд разрываются с выплёскиванием энергии. К примеру, если взять листок бумаги и, держась за противоположные края, резко разорвать его, будет слышан достаточно громкий хлопок – произойдёт выброс энергии.
Ещё при движении блоков горных пород друг относительно друга выделяется энергия трения и в монолитных породах накапливается упругая деформация, которая при разрыве также даёт энергетический всплеск.
Так вот энергия, которая заставила ледник Колка быстро эвакуироваться из своего ложа, была выделена за счёт обвала блока горных пород и льда массой более 100 млн тонн, и энергия их удара в тыловую часть ледника около 3 мегатонн, т.е. была несколько больше кинетической энергии движущихся масс ледово-каменного потока.
– Вы озвучивали своё видение причин случившегося другим специалистам, которые исследовали происшедшее в Кармадонском ущелье и как они реагировали на Вашу версию?
– Конечно, озвучивал на научных конференциях и семинарах, в различных публикациях. Присутствующие внимательно слушали, а затем писали свои версии. Тут большую роль играет здравый и понятный субъективизм. Но, несмотря на это, уже сейчас многие учёные начинают принимать ту теорию причин случившегося, которую я излагаю в статьях и монографиях.
Подобные катастрофические случаи происходят достаточно редко, обычно в весьма труднодоступных регионах мира, в памяти человечества практически не откладываются, поэтому плохо исследованы. Но, учитывая геологическое строение и современное тектоническое развитие регионов, климатические изменения, особенности орографии и геоморфологии, сейчас можно приступать к определениям алгоритмов для расчётов – когда и где могут случиться подобные катастрофические обвалы.
Исходя из моих исследований Геналдонской катастрофы сентября 2002 года и подобных процессов на Центральном Кавказе, Памире, Андах и т.д., разработан набор признаков катастрофических обвалов гигантских объёмов и энергий, предложены возможные пути и последовательность выработки их локальных среднесрочных прогнозов. Так и родилась книга «Катастрофические обвалы: происхождение и прогноз».
Собственно, Геналдонская катастрофа явилась эталонным объектом, т.к. в данном случае природа преподнесла нам «на блюдечке» все свои тайны. Человечеству осталось только суметь их прочесть. Но книга не только о причинах зарождения и возможности прогнозирования обвальных катастроф на Центральном Кавказе и в Северной Осетии, но и в других горных странах современного горообразования.
– А как Вы изучали процессы, происходящие в горах во всём мире, Вам же не везде удалось побывать лично?
– По материалам опубликованных научных работ учёных России и мира. По фотографиям и видео, доступным в Интернете. Особенно полезным было обращение к ресурсу Google Earth, в рамках которого в сети размещены спутниковые изображения всей земной поверхности с функцией 3D. Ещё важно то, что подобные катастрофические процессы могут происходить там, где горы только образуются, т.е. в молодых горах. А качество фото и видеосъёмок сейчас достаточно высокое, для изучения изменений, происходящих в рельефе рассматриваемых мест.
– Какие прогнозы катастроф сейчас есть у Вас касательно горной части Северной Осетии?
– Крупный неустойчивый блок горных пород с возможностью обвала находится на западном склоне горы Кариу-хох (Скалистый хребет над селением Зинцар). Понятно, что, сколько и откуда там упадёт, но совершенно не известно – когда. Надо это изучать более подробно. В зоне риска находится селение Зинцар и участок Транскавказской автомагистрали. Есть ещё несколько мест, находящихся под опасностью, они все описаны в книге. А что касается Кармадонского ущелья, то пока там должно быть всё спокойно в пределах 250 лет.
– А если смотреть по всему Кавказу?
– Больше всего опасных мест в Чеченской республике и в Дагестане. Возможны ещё катастрофы на «Красной поляне».
Очень важно такие процессы выявлять вовремя, поэтому исследовательскую работу необходимо вести регулярно. Также исследовать динамику процессов. И если мы научимся это правильно анализировать, создадим систему такого мониторинга, то подобные процессы уже будут людям не так страшны.
– Вы, наверное, поделились результатами своих научных исследований с руководством республики и как они отнеслись к ним?
– Конечно делился. Многие знают о моих трудах, но особого значения им не придают. Была презентация книги, на которую, в том числе, приглашались и те чиновники, кто отвечает за это дело. Но они не пришли. Они знают о моём исследовании, но, видимо, оно их мало интересует.
Моя работа – начальная стадия разработки теории и практики действенного локального прогноза гравитационных катастроф. Хотелось бы, чтобы поднятой проблемой заинтересовалась академическая наука. Для этого и была выпущена настоящая книга.
– А насколько сейчас востребована специальность геолога, где находят себе работу выпускники СКГМИ?
– В Северной Осетии геологи не нужны. Наши выпускники или не работают здесь по специальности или уезжают отсюда. Считается, что если добывать сырьё у нас в горах, то оно будет дороже, чем на мировом рынке.
Есть у нас золото, но те, кто контролирует этот рынок, не допустят, чтобы его начали добывать у нас.
Ирина САХАНСКАЯ