В мире есть регионы, где существуют свои уклады, свои традиции, отмечающиеся как своей оригинальностью, так и своим назначением. В этом отношении Кавказ является уникальным, поскольку обычаи и духовные ценности являются здесь привязанными к местности и нигде больше не повторяются в своём неизменном виде.
Одним из таких символов красоты духа у горских народов Кавказа является куначество (кунак – от тюркского «гость»). Этот обычай способствовал развитию межэтнических связей. Отношения куначества завязывались между гостем и хозяином при первых же встречах. Они, как правило, становились друзьями, верными, как родные братья, обменивались подарками.
Куначество скреплялось специальным обрядом, т.е. стороны брали чашу с вином или пивом и пили из неё поочерёдно, давая клятву друг другу перед Богом быть братьями и относиться друг к другу соответственно. Иногда бросали в чашу золотую или серебряную монету.
Следует отметить, что приносившие клятву должны были хорошо знать друг друга. Что касается практического воплощения элементов куначества в жизнь, то в этом случае эти два человека должны были до конца своих дней оберегать, защищать, быть опорой друг другу.
Без этих составляющих данный обычай вообще не имел права на жизнь. Необходимо отметить, что обычаи гостеприимства, которыми славятся народы Кавказа, всё же в определённой степени чуть ниже, чем куначество. Судите сами, гость – явление богоугодное для горцев. Его принимают с почётом и уважением. Нет подробных вопросов или душевных излияний и т.д. Иными словами, пришёл, ушёл. Всё. По отношению к куначеству всё выглядит гораздо сложнее и гораздо торжественней.
Каждый горец считал за честь достойно принять кунака в любое время дня и ночи. Место кунака за столом всегда было готово на тот случай, если он вдруг придёт. Кунаки принимали участие в жизни друг друга.
Если, скажем, гость оставался гостем ровно столько, сколько находился в гостях, и после ухода он уже не мог полагаться на защиту хозяина в случае опасности, то кунак всегда чувствовал покровительство своего названного брата.
В одном из рассказов немецкого путешественника В. Икскуля есть эпизод, когда, поймав одного абрека, решили его повесить. Казнь совершалась по распоряжению офицера царской армии. Когда об этом узнал друг абрека, он пришёл и заставил насильно себя повесить. На вопрос, что же движет им, он ответил: «Абрек был моим названным братом».
Офицер после этих слов проплакал всю ночь… Он был поражён величием души казнённого. Кунаки помогали друг другу в горе и радости, они, зачастую, вершили судьбу друг друга. Нередко один все блага передавал другому. Это касалось и совместной добычи, и богатства, и т.д.
Куначество передавалось и по наследству, семьи становились как бы родными, помогая в делах и навещая друг друга, вместе ездили на свадьбы, приносили соболезнования.
В этой связи есть горская пословица: «Друг на чужбине – надёжная крепость». Бывало, что кунак заменял детям умерших родителей и опекал их до совершеннолетия. До нас дошли сокровищницы горского фольклора, касающиеся темы куначества.
В вайнахской сказке «Черкес Иса и чеченец Иса» говорится, как абрек чеченец Иса вернул своему кунаку украденный табун лошадей, помог найти невесту – девушку необыкновенной красоты – и спас обоих во время брачной ночи от гигантской змеи. В свою очередь, черкес Иса, чтобы снять с друга злые чары, пожертвовал своим сыном. Благодарный Иса сумел воскресить своего кунака.
Отношения куначества распространились и на русское население Северного Кавказа. Служивший в молодости на Кавказе Лев Толстой восторженно писал о честности и преданности в дружбе, свойственных горскому куначеству. О своём кунаке чеченце Садо он сообщал: «Часто он мне доказывал свою преданность, подвергая себя разным опасностям ради меня; у них это считается за ничто – это стало привычкой и удовольствием…».
Летом 1853 года, направляясь из станицы Воздвиженской в крепость Грозную, Толстой и Садо оторвались от основного отряда и наткнулись на отряд горцев. До крепости было уже недалеко, и кунаки помчались вперёд. Лошадь Толстого явно отставала и плен был неминуем, если бы Садо не отдал ему своего коня и не убедил горцев прекратить преследование.
«Едва не попался в плен, – записал Лев Толстой в своём дневнике 23 июня 1853 года. – Но в этом случае вёл себя хорошо, хотя и слишком чувствительно».
Спасший для мира великого писателя чеченец Садо этим не ограничился. Позже он сумел отыграть у офицера, которому был должен Толстой, весь его проигрыш. Об этом написал Льву брат Николай: «Приходил Садо, принёс деньги. Будет ли доволен брат мой? – спрашивает».
Завершая данную статью, меня не покидает вопрос: почему сегодня всё не так? Куда исчезли такие святые понятия, как куначество? Ведь от нас самих зависит, каким будет наш Кавказ. И хочется верить, что всегда будет мир между нашими народами.
Сергей ЦХУРБАЕВ