Вот и октябрь уже наступил и своими короткими днями всё быстрее и быстрее отрывает листки календаря. Чем он памятен для Осетии? Только не надо в качестве ответа брать Октябрьскую революцию (произошедшую по новому стилю 7 ноября), она для всех народов России знакома, а вот конкретно для Осетии октябрь прежде всего месяц, в котором родился Коста. Мы настолько привыкли к этому святому для нас имени, что даже без упоминания фамилии знаем, о ком идёт речь.

Коста наш заступник. Он делит с нами и радость и горе. Он старается оградить нас от бед, незримо обращаясь к священному кусту своего пращура Хетага. Коста не нуждается в славословиях, но я скажу следующее: «Второго Коста не будет в Осетии до скончания века», как ни грустно сознавать это. И не потому, что не было у нас истинных патриотов, они и сейчас есть среди осетин, и не потому, что силы духа у них не хватило дойти до вершины, на которую поднялся Коста, а потому что то была воля небес: явить миру мессию в образе Коста. Ни больше ни меньше!

…Я и сейчас явственно вижу, как в далёкую пору моего детства плачет мать, читая такие стихи Коста как «Солдат» «Завещание» «Прощай»… Вы знаете читатель, я всегда думал и думаю о природе величия личности. Чем оно измеряется? Чем он живёт? Тут абсолютно неуместно перечисление наград и званий, ибо личность – это непохожесть среди масс. Она напрочь лишена спеси и высокомерия, хвастовства и тщеславия, потому что конечная цель – служение народу! Здесь нет никакой показухи, просто человек, один из миллионов, без излишней позы, без пафоса вершит своё благое дело, взвалив на себя неподъёмную для остальных ношу, чтобы донести её до конца. Такой личностью, таким человеком для Осетии 80-90-х годов XIX века стал Коста Леванович Хетагуров.

Очень много написано о нём, много сказано, но снова и снова его образ притягивает к себе своей невысказанностью, своей неизбывной болью во взоре большого поэта и великого осетина. Я вижу в образе Коста простого сельского жителя средних лет, стоящего на городской остановке трамвая или маршрутного такси. Я вижу в образе Коста, скромно одетого мужчину средних лет, с проседью в волосах, сидящего в одиночестве в парке. Я вижу Коста, тамаду за свадебным столом, который читает стихи. Я вижу распорядителя в его образе на поминках, к сожалению. Я вижу в его образе правдоискателя с чиновничьим беспределом.

Но я не вижу его самого. Странно, не правда ли? А это потому, что он, уходя в вечность, завещал нам золотые слова: «Братья, любите друг друга»! И вздрогнул осетин на Севере и на Юге от этих слов, стряхнув с себя всё наносное, мелочное, и протянул руку своему соплеменнику, и восстали цельной скалой южанцы, иронцы, дигорцы! Наверное, это я тоже вижу в образе Коста, и если это так, то не совсем ещё мы как нация утратили своё истинное призвание, своё место среди других народов. Хотелось бы верить. Нет нужды пересказывать биографию великого поэта, для которого весь мир был храмом.

46 лет 5 месяцев и 16 дней – такой срок земной жизни отмерила ему судьба. 3(15)-X-1859 – 19(1)-IV-1906. Родившись в высокогорном ауле Нар, с младенчества не помня мать, проникнувшись страданиями народа, он посвятил всего себя борьбе за людей, и ему не было разницы, какой национальности человек. Он стремился к свободе для народа, которого он любил как саму свободу! Коста не был одинок в своём одиночестве.

Просветитель, поэт и художник из Карачая Ислам Пашаевич Крымшамхалов – это тоже Коста. 47 лет и 11 месяцев дал Создатель Исламу для служения на этой земле. Верный сын Кавказа Ислам стал для Коста духовным братом, единомышленником, выпившим до дна горькую чашу страданий в борьбе за счастье народа.

Запретив в 1891 году Коста Хетагурову проживать во Владикавказе и Владикавказском округе, полиция определила местом его ссылки селение Георгиевско-Осетинское, хотя как раз там приставом был большой приятель Коста, Голяховский, который, вспоминая о нём, писал: «...Как много хороших часов мы с ним провели…».

Коста устроился конторщиком на серебросвинцовый рудник «Эльбрус» в Карачае. Он провёл в горных аулах Карачая на руднике около полутора лет. Осетинский поэт был желанным гостем в карачаевских аулах. Он любил ходить по горам, знакомился с жизнью людей. Коста гостил в Теберде в доме Ислама Пашаевича Крымшамхалова, который служил почётным блюстителем в Тебердинском двухклассном училище. Из всех друзей Коста наиболее верным другом у него был именно Ислам Крымшамхалов. Они знали друг друга со времён совместной учёбы в Ставропольской гимназии в 1877-1880 годах.

Ислам Крымшамхалов (1864-1910) был видным просветителем Карачая, поэтом (псевдоним Тебердичи), художником, общественным деятелем и создателем национальной азбуки. Как и Коста, Ислам рано лишился матери, образ которой он впоследствии запечатлел в картине «Женщина с ребёнком», как и Коста в картине «За водой».

Вот какие проникновенные строки, посвятил Коста своему духовному брату и единомышленнику Исламу:

«…Верь, что мы как любящие братья,

Воздвигнем на земле один всеобщий храм.

Храм жизни трудовой, насилью недоступный,

Сознательной борьбы без пыток и крови.

Храм чистой совести и правды неподкупной,

Храм просвещения, свободы и любви».

Родившийся в Большом Карачае Кубанской области и происходивший из княжеского рода, Ислам Крымшамхалов до конца своей недолгой жизни остался борцом за народное счастье не только карачаевцев, но и черкесов, чеченцев, ингушей, кабардинцев, осетин, народов Дагестана, всех угнетённых.

В эпоху реакции середины 80-х – конца 90-х годов XIX века царская администрация и заезжие гости из европейских стран считали кавказских горцев дикими неотёсанными людьми, лишёнными каких-либо норм морали и приличия. Подобное мнение было одиозным в частности и общим в целом.

Ислам Крымшамхалов ответил на такое восприятие «цивилизованными» людьми горцев следующее:

Из письма в редакцию журнала «Мусульманин» в Париж.

«Прежде всего не следует горцев Северного Кавказа ставить на один уровень с некультурными классами других народностей. Если у наших горцев отсутствуют знания чисто научные, то зато у них развит в высшей степени культ воспитания, между тем как к этому важнейшему вопросу приближается наикультурнейшая Европа. Всё несчастье заключается в том, что нас не понимают представители современной цивилизации (наоборот): в том ещё, что нас не удовлетворяет та культура, которую они преподносят нам в виде собственных особ. Одна лишь внешняя, так сказать, материальная сторона подобной культуры могла бы заманить к ней, но это не есть главное для горца, и ему нужно многое».

Лучшего ответа нельзя было написать, тяжелейшая была у обоих поэтов жизнь. Коста и Ислам будут в памяти народа до тех пор, пока их помнят, а помнить будут всегда. Какой безжалостной и жестокой должна быть судьба, чтобы Коста написал такие душераздирающие строки:

Не хочу я страдать, не хочу, видит Бог!

Мне неведомо счастье земное,

И в неравной борьбе до того изнемог,

Что теперь я ищу лишь покоя…

Коста был чист как слеза, как горный ледник, он был выше земного. Поэтому и остался непонятным некоторой части своих современников, и даже окружавшие его женщины чувствовали, что недостойны его, что Коста – это целый мир! Единственная из них, Леля Хурумова, могла бы пройти с Коста жизненный путь до конца, но ранняя смерть её перечеркнула то светлое начало, которое, как солнце, всходило поверх тяжёлых туч безрадостной жизни Коста.

В память о славных сынах Кавказа в г. Кисловодске есть памятник трём друзьям: художнику-передвижнику Николаю Ярошенко, Коста Хетагурову и Исламу Крымшамхалову. Автор скульптурной композиции – народный художник КЧР Магомед Хабичев.

P.S. Кстати, дом Поповых на ул. Чермена Баева во Владикавказе до сих пор без охранной мемориальной доски… В этом доме жила Анна Попова, муза Коста.

Сергей ЦХУРБАЕВ