Поэты не рождаются случайно
Арсен ДРЯЕВ
Поэты не рождаются случайно. Они дарят нам свои строки, и некоторые из них становятся бессмертными. В Северной Осетии целая плеяда молодых поэтов успела приобрести за несколько лет такую широкую известность, какую их старшие собратья завоевывали долгими годами труда. Среди них владикавказский поэт Заурбек Абаев. В нём сочетаются учёный-преподаватель технической кафедры СКГМИ и лирик в одном лице. В своём интервью он рассказал нам о становлении в творческом пути и планах на будущее.
— В каком возрасте «случилось» Ваше первое стихотворение? Когда поняли, что будете писать?
— Случилось ещё в школе, классе в пятом. Было оно посвящено маме (она его хранит до сих пор). Такого понимания у меня и сейчас нет. Я никогда не пишу потому, что надо писать.
— Как близкие относятся к Вашему поэтическому бытию?
— Надо отца моего спросить, он вообще знает, что я стихотворения пишу (смеётся)! До какого-то времени они знали о моём творчестве меньше, чем посторонние люди. Мои близкие поддерживают меня. Иногда поэзия всего тебя забирает, а для них остаётся очень мало времени. Поэтому поэта видят все другие, а они видят тот быт, в котором ты живёшь. За это им большое спасибо. Поэта любить легко, а человека тяжелее.
— Что Вас вдохновляет?
— Жизнь и мысли. Для меня хорошее стихотворение — это какая-то поставленная и хорошо решённая задача. Если это получается, то я бываю очень рад. А вообще, если спросить об этом хорошего поэта, он вряд ли скажет, что его что-то одно вдохновляет.
— Какое место творчество занимает в Вашей жизни?
— Если бы творчество могло говорить, то оно бы расстроилось, жаловалось на то, что оно занимает не то место, которое должно занимать. Я бы в свою защиту ему сказал, что я не могу относиться к творчеству как к работе, как к какому-то статусному явлению.
— Интересно, есть такие слова, образы, рифмы, которые никогда не приживутся в Вашем творчестве?
— Мимо меня, как автора, прошли восточные поэты, восточная яркость и пестрота образов. Мне они не то, что не нравятся, в моей поэзии их нету никак. Если есть, то они искусственные, ненастоящие. Вот, допустим, Гафи, Фирдоуси, Саади. Это их образы, сочность, арабская колоритность не присутствуют и, наверное, не будут в моей поэзии.
— Какое стихотворение из авторских является самым любимым?
— Наверное, то, которое ещё не написано. Я никогда не мог выделить какое-либо их своих стихотворений и сказать, что оно самое любимое. Может быть, из какого-то суеверного страха, что если оно любимое, то я буду стараться делать что-то похожее на него. Поэтому это место всегда пустует и мне кажется, что оно должно пустовать, чтобы поэт всё время пытался поставить и возвести на это место новое стихотворение, а потом другое и т.д.
— Можно ли научиться писать стихи? Существует ли какая-нибудь особая техника?
— Я встречал много технически хорошо оснащённых поэтов, рифмовальщиков и литераторов. Метрическое разнообразие, ритм, слог — казалось бы, всё присутствует, но нет стихотворения, идеального по форме, с соблюдённой чёткостью, структурой. А бывает, какое-нибудь корявое попадётся, и ты просто понимаешь, что это не огранённый самородок, но он настолько притягателен и красив, что вся инструментровка и аранжировка не могли бы сделать его лучше. Поэтому можно научиться быть большим профессионалом стихотворений, но поэтом никак.
— Кто является Вашим любимым поэтом?
— Я ещё стольких поэтов не читал и боюсь — а вдруг там ещё кто-то. Но если назвать несколько имён, которые меня сильно потрясли, я бы перечислил Горацио, Фёдора Тютчева, Георгия Иванова, Николая Заболоцкого и Владислава Хадасевича. Но это пока, потому что полгода назад я ещё не читал Хадасевича. А тут оказалось — вот он! Для меня важно то, чего они касались и как они это делали. Оно близко мне и резонирует во мне.
— Посвящаете свои стихи конкретным людям?
— Самое трудное для меня в поэзии — это посвящение. Я посвящаю стихотворения и очень многие из них «идут в стол», никуда дальше, остаются в черновиках. Только на мой взгляд самые удачные, я могу сказать, что это посвящение. Если что-то хочешь посвятить конкретным людям, то это переписывается иногда по сто раз и годами. Ты каждый день к ним примеряешься и хочешь отдать им лучшее. Это должно быть нечто достойное.
— Говорят, что творчество открывает любые двери?
— В переносном смысле я соглашусь. В буквальном смысле, учитывая нынешнюю социально-политическую обстановку, оно скорее всего закроет для тебя любые двери. Творчество открывает другие двери, которые гораздо глубже и тяжелее открываются.
— Выступаете ли Вы со своими стихами перед публикой, кроме творческих вечеров?
— Наверное, нет. Я могу поделиться с кем-то, процитировать, показать. Ну а это очень много сил забирает, у меня, во всяком случае. Ты полностью отдаёшься и это непросто. Я делюсь поэзией только с теми, кто действительно хочет этого. Это не массовка и ширпотреб, поэтому и отношение должно быть другим.
— Чего бы хотели достичь в своём творчестве?
— Суметь развить свой максимум, который во мне возможен, чтобы потом не сказать, что недоделал, не доработал, чтобы не сожалеть об этом. Это единственное, чего бы я хотел достичь.
— Чего бы Вы никогда не сделали в жизни?
— Я надеюсь, что никогда не потеряю себя и не пойду против себя. Предавать и обманывать для меня самые жуткие вещи.
— Как думаете, повторится ли Серебряный век?
— Честно говоря, сомневаюсь. Мне кажется, Серебряный век произошёл только потому, что жизнь тогда была настолько концентрирована такими событиями, которые весь мир в буквальном смысле переворачивали. На мой взгляд, при такой концентрации исторических и духовных событий, только тогда могла произойти плеяда великих поэтов.
— Что бы Вы изменили в своём прошлом и почему?
— Ничего. Мысль о том, чтобы что-то изменить никогда до добра не доводит. Жизнь дана для того, чтобы ошибки не совершать, а с другой стороны, они же и есть тот повод осмыслить эти ошибки. Стараюсь не ковыряться в прошлом.
— Принято считать, что поэт должен быть бедным и голодным. Вы согласны с этим?
— Он должен быть не бедным и голодным. Он должен быть несчастным и страдающим. Евтушенко говорил, я буду самым единственным прецедентом счастливой поэтической судьбы. Я бы не хотел, чтобы они были голодными. Тут другое дело — если человек приближается, пытается понять настоящую поэзию и выжать из себя максимум, он не будет голодным, худым, расстроенным и несчастным.
— Расскажите о своих творческих планах…
— Стараться ответственно относиться к творчеству и не подводить его недобросовестным отношением.
— Как физик стал лириком?
— Для меня красиво решить задачу или написать хорошее стихотворение — всё одинаково, я не умею отличить одно от другого.
— Ваши родители — творческие люди?
— Я подозреваю, что мои родители гораздо более творческие люди, чем я. Они сделали всё, чтобы у их сына была возможность стать творческим человеком. Это их лучшее творчество.
— Переживания влияют на Ваше творчество?
— Без них нет творчества. В них скрытый смысл, боль. Без острого, тяжёлого переживания не бывает настоящего стихотворения.
— Расскажите, пожалуйста, о Ваших книгах.
— У меня только одна книга, это сборник стихов «Отречение», выпущенный издательством «ИР», которую я презентовал два года назад в Национальной научной библиотеке.
— О чём Ваши стихи и кому посвящено Ваше творчество?
— Никому оно не посвящено. Оно посвящено самому творчеству.
— Что стало с «Чай-клубом», который вы вели?
— «Чай-клуб» закономерно пришёл к тому, чтобы дать новый диалектический виток. В какой-то момент у всех его участников появились разные взгляды. Директор ННБ Ирина Хайманова сама почувствовала, что такая необходимость трансформации назрела. Он не закончился, он продолжился в новых проектах по интересам.
— Чем Вы ещё увлекаетесь, кроме поэзии?
— Люблю свою работу в вузе — преподавание. Люблю почитать хорошие книги, в горы сходить, музыку послушать, на гитаре поиграть, спортом позаниматься.
— Как Вы считаете, чьё творчество из современных поэтов дети, спустя время, будут изучать в школе?
— Мне кажется, это будут те люди, которые сегодня не попадают в официальный благодарственный лист. А мы их сейчас не знаем, а узнаем о них гораздо позже.
Заместитель министра культуры РСО-А Чермен Дудаев:
«Заурбек Абаев является моим другом и соратником на стезе литературоведения. Я никогда в нём не сомневался. В свои литературные проекты он пришёл совсем «зелёным» и на столько вырос и глубоко осознал литературу, что все поражаются. Как человек, очень критично относящийся к литературным процессам, мне хочется сказать, что он сделал большой прыжок и очень хорошо понял литературу. Для меня это пример того, как действительно случается становление такой личности, с таким стержнем. В русской литературе таким принято считать Гумилёва. Стихи его были такими ранними, сырыми, наполненными романтизма. Потом он настолько крепок стал в своей поэтике, что вряд ли в русской литературе кто-то может стать с ним рядом, в его формате, синтаксисе и понимании поэзии. Вот так и Заур Абаев, который сделал свои проекты в Национальной научной библиотеке. Это не просто проект в ННБ — это целые новые направления в современной русскоязычной осетинской литературе».
Народный поэт РСО-А Ирина Гурджибекова:
«Слова «уникальный», «гений» мы, как правило, употребляем, говоря о классиках, о людях, которых уже нет с нами, но размытость критериев, увы, существует. Поэтому, когда я читаю Заура Абаева, то думаю, что лет через 50-100 он, наверняка получит эти так называемые, звания. В стихах он сам свой, ни на кого не похожий. Он искренний, образный, не зашкаленный трафаретами, лирик, философ. Молодой поэт с мудрыми мыслями, а это не так часто встречается».