Во-первых, работая в милиции участковым уполномоченным всего год с гаком, я сам учился в вечерней школе, а работал на самом тяжёлом участке, так говорили и начальник Алагирского РОВД подполковник Леков, и начальник Садонского поселкового отделения Фидаров и многие другие. Мол, очень тяжёлый участок, зарплата высокая, получая её шахтёры напиваются, споры, драки (а работали на шахтах люди со всех областей и краёв Советского Союза). Я, конечно же, большого опыта в милицейской службе не имел, но быстро, в течение полугода организовал бригадмильцев, которые потом перешли в народную дружину. Начали потихонечку наводить порядок.
Бывало, получение аванса в посёлке заканчивалось поножовщиной, и не одной, а иногда до 18 случаев. Даже знаменитый военный хирург, главный врач Згидской больницы Семён Сабанов удивлялся. Он не успевал зашивать раны, говорил, что даже на войне за один день, бывало, на порядок меньше ранений. Это всё происходило на Згиде, посёлке городского типа, где проживало одиннадцать тысяч человек (по переписи).
К сожалению, посёлок сейчас пустует. В Верхнем Згиде, сейчас проживает человек пять, а в Нижнем и Среднем осталось около 5 домов. Развал СССР был катастрофой и для Северной Осетии. Закрылись шахты, потеряны рабочие места, многие люди остались без работы. Бог им судья!
Ну ладно, вернёмся к тому, как я спасал подростков. Приступив к работе, я часто посещал школу, тем более, что сам учился в вечерней школе, а днём знакомился с учениками и ребятишками из детского сада. Сначала родители пугали своих чад дяденькой милиционером, мол, будешь баловаться, он тебя заберёт. Но прошли дни, месяцы, годы и дети ко мне привязались, после уроков заходили ко мне в кабинет, я им читал статьи из милицейских журналов, рассказывал истории, и приводил разные примеры. Рассказывал, что милиция — народная, она защищает нормальных людей. Родители тоже смерились, что дети после занятий иногда задерживались у меня. Во дворе я организовал теннисный стол, штангу, гири, а по вечерам танцы на асфальте под окнами моими и Николая Амбалова, зав. парткабинетом. Так что родители уже не беспокоились за своих детей. Также в посёлке с помощью общественности, начальников рудников: Бориса Тебоева, Дзамболата Гутиева, Льва Базаева, Льва Кабисова; комсомольских активистов: Виктора Газалова, Хазби Цагараева, Евдокима Басиева, Владимира Абаева, Таймураза Бурнацева, Григория Гусаловаи и ещё многих других я создал группу, которую назвал «Заг» (Згидская оперативная группа).
Одним словом, совместно с партийно-комсомольским активом, секретарем партийной организации Иваном Сердюковым и всей общественностью Згида, председатель поселкового совета Елизавета Еналдиева и Зелимхан Цидаев поддержали предложение о том, что Верхний Згид может сам справляться и бороться с хулиганством и пьянством без милиции. Меня избрали секретарём комсомола, начальником штаба дружины — Хазби Цагараева и объявили в газетах, что шахтёрский посёлок городского типа Верхний Згид отныне будет жить без милиции. Такое в СССР было впервые. Перестали даже курить в столовой и клубе, снизилось пьянство, а драки вообще прекратились. Так жили и работали люди в Згиде, все довольны, шатающегося человека на улице не увидишь, как только он завидит группу ребят, прижмётся к штакетнику, чтоб не качаться и так будет стоять, пока они не пройдут.
Прошло 3–4 года. Пока однажды из мест заключения не вернулся домой к родителям Алик Бекоев. Его за дерзкое хулиганство на Згиде задержал следователь Беслан Салбиев, который работал в Садонском поселковом отделении. И вот он, которого, так боялись все жители Згида, снова стал хулиганить и оскорблять людей.
Однажды мы с ним встретились, он держал в руках МК-винтовку, я потребовал у него документы и разрешение на винтовку, он отказался. Но после моих настойчивых требований и угроз, что я позвоню Салбиеву, и его снова заберут, тем более после того, как ко мне подошли дружинники, винтовку он всё же отдал. Но на этом не остановился и продолжал мне угрожать, сказал, что, я пожалею обо всём.
Да, прошло много времени, но однажды вечером ко мне в кабинет пришли несколько ребят и две девочки, которые учились со мной в школе. Я начал беспокоиться, ведь они почти каждый вечер приходили, а сегодня нет. Ко мне подошёл один из подростков, который учился в 9–10 классе и сказал мне не очень хорошие слова в адрес этих ребят. Потом рассказал, что они несколько раз встретились с Аликом Бекоевым, который рассказывал им про «тюремную романтику», а сам что-то варил в алюминиевой ложке, меня тоже хотел вовлечь, но я отказался. Тогда он назвал меня предателем, а остальным сделал по уколу, что это — я не знаю. Также он сказал, что нас тоже заставит работать на себя.
Я попросил позвать этих ребят ко мне. Вскоре они пришли, но в глаза мне не смотрят. Я задавал им много вопросов: «Что они делали в доме почтальонки, любовницы Бекоева?». Они долго молчали, ничего не рассказывали, но, когда я одному из них более или менее разумному дал денег, и велел принести пару бутылок вина, то он отказался, потому что Бекоев им сказал, что после уколов вино пить нельзя. И рассказал более подробно, как они вместе с Аликом в больнице напугали медсестру и взяли наркотики. Бекоев рассказывал им очень много легенд, а они верили. Так прошло около месяца, мне пришлось всё делать заново, чтобы они верили мне, а не ему.
Однажды пришёл в дом, где жил мой старший товарищ, работник рудника, его сын учился в 10-м классе. В доме встретили меня уважительно, но подумали, чего же я это к ним пришёл, может, из-за сына. Я сказал, что просто проходил мимо и зашёл повидаться с ним. Мать положила на стол свежую сваренную картошку и предложила выпить, хотя хозяин знал, что я не пью. Так я посидел у них минут 15–20 и ушёл, а сын сидел в соседней комнате, боялся, что я расскажу родителям, что он сделал укол. Когда он понял, что я ничего не рассказал его родителям, начал мне больше доверять, и на следующий день пришёл ко мне и поведал, что в доме любовницы Алика Бекоева есть семь учебных автоматов из школы, которые он сделал боевыми, но пока у него нет патронов. В больнице они тоже были с автоматами. У него ещё есть планы, что будут ездить по республике и грабить аптеки, так он их учил. Тогда я решил позвонить в Мизур, где в КГБ работал мой знакомый.
Он приехал и привёз постановление на обыск в квартире, где проживал Алик. Там было обнаружено 8 автоматов, 2 МК-винтовки и много обезболивающих таблеток. Но почему-то его не арестовали, увезли в Мизур, а на следующий день выпустили. В то время я был в отпуске и уехал в г. Алагир к матери, через несколько дней возвращаюсь в Згид, в алагирском доме культуры показывают кино, думаю — давай посмотрю. Сижу, смотрю фильм, примерно через 30 минут слышу кто- то кричит: «Человеку плохо!». Я быстро вышел через запасные двери, смотрю, лежит человек на бетонном полу, со рта идёт кровь или какая-то жидкость, вокруг стоят несколько человек. Я крикнул: «Чего скорую не вызываете?!». Один из стоящих отвечает: «Он уже мёртвый». Через несколько часов я узнал, что это был житель Згида Алик Бекоев, который чуть-было не угробил более 20 молодых людей. Я не радовался его смерти, но и не огорчился, просто вздохнул и подумал: «Зачем такие люди вообще живут на Земле?».
После этого ребята и девчата снова стали приходить ко мне, играли в шахматы, занимались теннисом, читали милицейские журналы, уголовный кодекс и т.д. А их родители так ничего и не узнали, да и зачем им переживать, хватит и моих переживаний… Так я проработал до 1966 года на Згиде, а потом меня перевели в г. Орджоникидзе. Одни из ребят поступили в Бакинское милицейское училище, другие — на Ташкентский эко-факультет, кто-то в наш сельхозинститут, девочки в мединститут. Все успешно окончили учебные заведения. Кто в Ленинском РУВД, другие в главном аппарате. Уже вышли на пенсию. Счастье какое! Не подвели. Я за них радуюсь не меньше, чем их родители.
В те годы наркотики ещё не так были распространены, не то, что сейчас. Нам надо бороться за каждого человека, чтобы нация была здорова. Всей молодёжи советую жить свободно и радостно, без наркотиков.
P.S. Я обращаюсь к читателям для того, чтобы меня поняли правильно. Я не допустил того, чтобы ребята сорвались и стали наркоманами, а, может, даже и преступниками, если бы мне всё не рассказал их товарищ. Особенно я волновался, что их родители могли узнать о том, что случилось, и не стали бы доверять мне своих детей. Я хотел как лучше, чтобы ребята знали жизнь, как она есть на самом деле. Слава Богу! Не дал развитие, продолжение общаться с наркоманом. Я считаю себя счастливчиком, что они быстро меня поняли, и мы возобновили нашу дружбу, и они продолжили приходить ко мне. Я учил ребят только добру, чтобы с них получились настоящие товарищи, хорошие люди, и они сами продолжили делать добро.
Так и получилось, все выросли, стали хорошими людьми, любящими свою Родину, все получили высшее образование, стали родителями, я до сих пор общаюсь с ними. Главная моя радость в том, что я не дал им пропасть.
Особая благодарность работнику КГБ пос. Мизур и их другу и товарищу, который мне всё рассказал. Я с их помощью смог спасти ребят от пропасти. В те годы наркоманы были на счету, не то, что сейчас. С наркоманией нужно бороться всей общественностью, очень строго наказывать продавцов наркотиков и тех, кто их употребляет. Это зло!
Василий НАСКИДАЕВ